отец, беспокойство разливается по моим венам.
Хоть я и не лажу со своей семьей и ненавижу то, что они со мной сделали, я не хочу, чтобы из-за меня разразилась война.
— Что все это значит? — требует мой отец.
Николай останавливается перед нами, выглядя как темный принц, готовый отомстить за честь своей принцессы.
Мой отец игнорирует Николая и свирепо смотрит на Дэмиена.
— Не помню, чтобы приглашал тебя.
— У тебя есть то, чего хочет мой сын, — отвечает Дэмиен.
Меня дергают еще дальше назад, и я спотыкаюсь, чуть не упав на задницу.
— Еще раз дернешь ее, и я оторву твои гребаные руки, — рычит Николай, выражение его лица настолько мрачное и опасное, что у меня по спине пробегает холодок.
— Отпусти меня, — шиплю я, прежде чем мне удается высвободить руку из хватки отца. Я бросаюсь вперед, и Уинтер хватает меня за руку, притягивая к себе. Когда ее рука обвивается вокруг меня, я испытываю эмоциональное облегчение от того, что нахожусь с Ветровыми.
Я снимаю кольцо с пальца и бросаю его к ногам Антонио, а затем прижимаюсь к Уинтер.
— С тобой все будет в порядке, моя малышка, — воркует она.
Чувствуя ее материнскую любовь, я прикусываю нижнюю губу, чтобы не расплакаться.
Как может женщина, которую я знаю всего неделю, относиться ко мне по-матерински больше, чем та, которая родила меня? Это безумие.
— Мне не следовало покидать остров, — шепчу я.
— Все в порядке. Мы приехали забрать тебя домой, — уверяет она меня.
— Эбигейл принадлежит мне, — заявляет Николай с такой властностью, что Антонио бросается к группе гостей, пытаясь слиться с ними.
— Она моя дочь, — рявкает мой отец. Он заливается недоверчивым смехом. — А Виктор знает, что ты здесь?
— Братва не имеет к этому никакого отношения, — бормочет Николай. — У Виктора здесь нет власти. Это касается только нас с тобой, Сартори.
Уверенное выражение лица моего отца колеблется.
Моя мать осушает свой бокал шампанского, и наливает себе еще один, наблюдая за разворачивающейся драмой без особого интереса.
Какой пустой жизнью, должно быть, она живет. Таким было бы и мое будущее, если бы я не встретила Николая.
Николай нетерпеливо вздыхает, затем спрашивает:
— Как ты хочешь с этим разобраться?
— Все вон, — рявкает отец на гостей.
Они все спешат убежать как можно быстрее, Антонио бежит вместе с ними.
Трус.
Когда остались только Ветровы, Сартори и Д'Анжело, отец говорит:
— Эбби — ценный актив.
Мои брови приподнимаются, и я качаю головой, глядя на человека, который называет себя моим отцом.
— Сколько? — Требует Николай.
Я не могу поверить в то, что слышу, но, понимая, что Николай пытается избежать кровопролития, не могу расстраиваться.
Отец переводит взгляд на меня, и все, что я вижу, — это жадность.
— Я бы получил от Антонио пятьдесят миллионов евро в день их свадьбы.
Ты… что?
Уинтер крепко обнимает меня, словно пытаясь утешить, потому что отец продает меня.
— Сколько ты хочешь, Сартори? — кричит Николай, ярость переполняет его голос.
— Удвой эту сумму.
Господи Иисусе. Сто миллионов евро. Это же чертова куча денег!
Мои глаза мечутся между отцом и Николаем. Напряжение нарастает, и я жду, что один из них вот-вот достанет пистолет.
— И, конечно, приглашение на свадьбу, — добавляет отец. — Ты же не хочешь, чтобы такой актив, как Эбби, слишком долго оставалась свободной. Другой мужчина мог бы сделать мне более выгодное предложение.
Николай бросается вперед, и наносит несколько ударов кулаком по лицу моего отца.
Дэмиен быстро оттаскивает Николая назад, затем шепчет:
— Сохраняй спокойствие. Сосредоточься на том, чтобы вытащить Эбигейл отсюда.
Мой отец вытирает кровь из носа, насмехаясь над Николаем.
— Ты должен слушать своего отца, сынок.
— Я тебе, блять, не сынок. — Николай свирепо смотрит на моего отца. — Деньги будут на твоем счете к полуночи. — Он оборачивается и, схватив меня за руку, тащит к особняку.
— С нетерпением жду возможности увидеть печально известный остров Ветров, — насмехается над ним мой отец. — Было приятно иметь с тобой дело, Николай.
— Продолжай давить на меня, ублюдок, — рычит Николай себе под нос.
— Просто продолжай идти, — бормочет Дэмиен.
Все Ветровы в состоянии повышенной готовности, когда мы проносимся через дом и выходим через парадную дверь. Меня запихивают во внедорожник, а Николай и Уинтер садятся по обе стороны от меня. Дэмиен садится за руль, а дедушка Киллиан занимает пассажирское сиденье.
Когда мы отъезжаем от особняка и въезжаем в ворота, я оглядываюсь через плечо и облегченно вздыхаю.
— Я ожидала, что полетят пули.
Дедушка Киллиан усмехается.
— Достаточное количество денег может остановить любую войну.
Верно.
Меня только что продали Николаю.
Как только эта мысль приходит мне в голову, я оказываюсь в объятиях своего мужчины и прижимаюсь к его груди. Дыхание у него тяжелое, как будто он бежал марафон.
— Спасибо, что пришел за мной, — шепчу я.
— Я всегда буду приходить за тобой. — Он держит меня в объятиях несколько минут, а потом отстраняется и смотрит на меня, его глаза осматривают каждый дюйм моего тела. — Они причинили тебе боль?
Я качаю головой и пытаюсь пошутить, чтобы разрядить напряжение в машине.
— Поврежденные товары не продаются так дорого.
Я снова прижимаюсь к его груди.
— Я так чертовски волновалась.
Я крепко обнимаю Николая, радуясь, что сегодня не случилось кровопролития. Я правда не хочу, чтобы кто-то умер из-за меня.
Через некоторое время я спрашиваю:
— Что теперь будет?
— Теперь мы едем домой, — отвечает Уинтер.
Домой.
Никогда за миллион лет я не думала, что стану частью семьи Ветров.
Улыбка изгибает мои губы, когда я прислоняюсь к своему мужчине.
Благодарю Бога за чудеса.
Николай
Я чертовски устал от перелетов, когда мы выходим из частного самолета.
Бабушка стоит на крыльце главного дома.
— О, слава Богу. — Она подбегает ближе, чтобы обнять Эбигейл. — Я так волновалась.
— Я в порядке, бабушка Дана, — уверяет ее моя любовь.
Улыбка кривит мои губы, потому что я благодарен, что все обошлось и Эбигейл не пострадала.
— Пойдем, я приготовила ужин.
— Господи, да ты, наверное, приготовила столько, что хватило бы накормить целую армию, — бормочет дедушка.
Бабушка обводит рукой территорию.
— А как ты называешь всех мужчин, которые нас охраняют?
— Целая армия, — ворчит дедушка.
Я хихикаю, кладя руку на поясницу Эбигейл. Когда мы идем к дому, я наклоняюсь к ней и шепчу:
— Ты потрясающе выглядишь в этом платье.
Она улыбается мне.
— Я надела его для тебя.
Я обнимаю ее, пока моя семья заходит в дом, и, повернувшись к ней лицом, спрашиваю:
— Ты в порядке?
