очень скоро ее выгнал. Двое его детей тоже стали врачами: сын гастроэнтерологом, а дочь венерологом. Сам Чумак давно был на пенсии, но внештатно преподавал у нас и в университете.
Я и глазом не успела моргнуть, как влюбилась и в него, разумеется, чисто академически, и в предмет. Ну а где гинекология, там и акушерство. А потом и дети подтянулись. После практики я как-то незаметно перестала их бояться. В педиатры не пошла бы, конечно, но ужаса перед ними больше не испытывала.
К концу пятого курса я окончательно определилась со специализацией и даже записалась в студенческое научное общество, но на него катастрофически не хватало времени. Так что происходящее с Марго интересовало меня еще и с чисто медицинской стороны.
— Ничего нового, Маша, — тяжело вздохнула Марго. — Меня уже с ног до головы изучили, разве что не под микроскопом. Все тот же гормональный дисбаланс. Подтягивают одно, тут же летит другое.
Я не уставала поражаться несправедливости жизни. Ну почему так — у мерзавцев все в шоколаде, а хорошим людям не везет? Впрочем, философия мне не давалась. Еле-еле сдала, запихав шпоры во все возможные и невозможные места. Может, какой-то глубинный смысл в этом и был, но для меня он оставался непостижимым.
— И все-таки, Маш, — Марго не сдавалась. — Ты ведь не просто так о Мирском заговорила?
Я уже двадцать раз пожалела об этом. Как будто само с языка слетело. Может, потому, что всю неделю о нем думала? И на страницу в Контакте залезла, чего четыре года не делала — с того самого раза, когда увидела его фотографию с той блондинкой. И что? Нашла еще десяток таких. Не у него, у нее. Последняя свеженькая — недельной давности. Севка размыто, но узнаваемо, а она во всей красе. Снова на фоне моря и каких-то цветущих кустов. И песня подцеплена — «Hotel California». И капсом: «HERE I AM!»
— А девку его Эльвирой зовут, — я подошла к окну и остановилась, глядя, как через двор крадется пестрая кошка. — Ужас. Не знаю, Рит. Не драма, но… смурно.
Череп изнутри ковыряла настырная мысль о том, что если бы я сразу нашла нужные слова, если бы объяснила, почему не хочу вот прямо утром бежать в загс, все сложилось бы по-другому.
Надо был сказать так: Сева, я выйду за тебя замуж, когда ты вернешься. А пока буду ждать.
Если бы, если бы… А теперь поздно.
Вечером мы с Костей пошли в ресторан. Жадным или прижимистым он вовсе не был, но деньги просто так направо и налево не швырял. А тут вдруг «Percorso» в пятизвездочном «Four Seasons Lion Palace», огромный букет роз, едва поместившийся в принесенную официантом вазу, дорогущее шампанское.
Под ложечкой тоскливо засосало. И не зря.
— Маша… — он достал из кармана пиджака синюю бархатную коробочку. — Будь моей женой.
Маш, выходи за меня замуж, пожалуйста…
— Костя, тебе не кажется, что в твоем предложении чего-то не хватает? — я попыталась улыбнуться. И даже, вроде, получилось.
— Ты права. Я тебя люблю. Так лучше?
— Да, — я протянула руку, и он надел кольцо мне на палец. — Только не сейчас, хорошо?
— Как скажешь, Маша, — Костя поцеловал меня. — Можем наметить на следующую осень. Ты уже получишь диплом, а я добью диссер.
— Хорошо, — кивнула я с видом послушной отличницы.
Этой ночью он остался у меня. Мне не спалось, я вышла на кухню, выпила воды из-под крана, села на диванчик, подумав машинально, что давно пора сменить обивку.
Что я вообще делаю? Зачем? Он хороший, умный, добрый, меня любит. Но я-то его не люблю. Мне просто с ним… спокойно?
Чур меня, я в домике.
А может, как раз и ничего? К чему все эти страсти-мордасти, только одни переживания от них. А за ним как за каменной стеной. И нам всегда будет о чем поговорить. А еще…
Я усмехнулась с горечью, пристроив голову на сложенные руки.
А еще так приятно чувствовать себя маленькой девочкой, о которой заботятся, которую балуют. У меня никогда этого не было. Если только в раннем детстве, но я все равно не помнила. Может, поэтому и разница в возрасте не пугала. Да и не такая уж она и большая, если подумать. Это сейчас десять лет много, а в старости будет почти незаметно.
В старости?
Я потрясла головой, отгоняя эту мысль. Потому что ну никак не могла представить себя старушкой рядом со старичком Костей. Не могла представить, что у нас будут дети, внуки. Я вообще не хотела детей. Но если получится… что делать, попытаюсь полюбить своего ребенка. Чтобы не быть такой матерью, как моя.
Я поморщилась, вспомнив, как она звонила мне полгода назад. Говорила, что была не права. Ну да, Виталик-то от нее ушел. К молодой девке. Я просто нажала на отбой и закинула ее номер в черный список.
Ну уж нет, такой я точно не буду. Никогда.
Выключив свет, я вернулась в комнату и забралась в постель.
Пусть все идет так, как идет.
Сева
— Сев, у меня к тебе серьезный разговор, — сказала Элька, когда вечером мы лежали в постели.
— Уже страшно, — проворчал я. — Может, не надо?
— Сева, ну я серьезно, — она села и посмотрела исподлобья. — А у тебя все хиханьки.
— Надеюсь, ты не беременна? Если да, то это не я. Ты всего-то три дня как приехала.
— Дебил!
Ну спасибо хоть не сволочь. Уже приятно.
— Ладно, извини. Просто ты и «серьезно» как-то не очень монтируется.
— Только не отказывайся сразу, хорошо? Давай поженимся?
— Хрм… — хрюкнул я подушку. — И это ты называешь «серьезно»?
— Да подожди ты! — она шлепнула меня ладонью по спине. — У тебя рабочая виза. А мне туристическую еле-еле дали. Если поженимся, я смогу получить долгосрочную, как член семьи. Ну а потом можно и на гринку замахнуться при благоприятном стечении обстоятельств.
— То есть ты мне предлагаешь фиктивный брак, Эля? — я повернулся к ней. — А ты знаешь, какой пизды за это можно схлопотать, если поймают?
— Да почему поймают-то? Ну да, там, конечно, проверки всякие. На фиктивность. Но мы все-таки не чужие люди. В постели вон одной спим. И не только спим. Снимем
