- Пожалуйста, Рэнди.
Его ладони вспотели. Он снял пиджак и протянул его ей.
- Хорошо, только не убегай.
Барабанщик встал. А Рэнди вскочил на сцену и подошел к бас-барабану и цимбалам. Они поговорили о палочках, и Рэнди выбрал пару из нескольких висящих на барабане. Он сел на вращающийся стул, несколько раз ударил по бас-барабану, выдал дробь от высокой к низкой на пяти других. Проверил тон цимбал и сказал гитаристу:
- Попробуем Джорджа Майкла? Знаешь "Веру"?
- Ого! Конечно! - обрадовался гитарист и, обращаясь к оркестру, попросил:
- Дайте ему ритм.
Рэнди выждал такт и вступил, синкопируя мелодию. Майкл забыл, что танцует с Бесс. Его сын творил чудо, переходя от барабана к барабану, от цимбал к цимбалам, виртуозно подбрасывая палочки в воздух, ловя их и барабаня в таком темпе, что они стали невидимы.
По молчаливому согласию оркестранты перестали играть, предоставив Рэнди солировать. А он ничего не видел вокруг. Существовали лишь он и барабанная дробь, которая пронизывала его насквозь.
Почти все перестали танцевать и замерли в восхищении.
Бесс дотронулась до Майкла:
- Правда, хорош?
- Бог мой, откуда все это взялось?
- С тринадцати лет. Его только это и волнует.
- Какого черта тогда он работает на этом складе?
- Он боится.
- Чего? Успеха?
- Может быть. Но скорее провала.
- Он где-нибудь прослушивался?
- Насколько я знаю, нет.
- Это необходимо. Скажи ему, Бесс.
- Скажи ты сам...
Соло на барабане закончилось. Когда Рэнди ударил по тарелкам последний раз, раздался гром аплодисментов. Он положил руки на бедра, застенчиво улыбнулся и повесил палочки на место.
- Отличная работа, Рэнди, - похвалил барабанщик, возвращаясь на сцену и пожимая Рэнди руку. - Я не запомнил, с кем ты играешь?
- Ни с кем.
Барабанщик уставился на Рэнди:
- Ты должен найти себе агента.
- Спасибо. Может быть, я так и сделаю.
Возвращаясь к Марианне, он чувствовал себя Чарльзом Уотсом. Улыбаясь, она держала его пиджак, пока он надел его, затем взяла его руку.
- Ты классно выглядел, - сказала она, все еще гордо улыбаясь. - Но тебе, наверное, все девушки это говорили.
- Если бы я еще и петь так мог.
- А тебе и не нужно петь. Ты должен играть на барабане. Ты был великолепен, Рэнди.
- Спасибо. - Никакие аплодисменты не могли сравниться для него с ее словами.
"Интересно, все ли чувствуют это после двадцати пяти лет на сцене, как Уотс из "Стоунз", - лихорадку, восторг, экстаз?"
Мать поцеловала его в щеку. Отец, хлопнув его по плечу, пожал руку и с гордостью улыбнулся:
- Ты должен бросить эту работу на складе, Рэнди. Нельзя зарывать в землю такой талант.
Рэнди знал: сделай он полшага - и окажется в объятиях отца, и его звездный час будет полным. Но как он мог сделать это, когда за ним наблюдала Марианна? И его мать? И ползала гостей? И Лиза, которая шла к нему, улыбаясь во весь рот, а за ней по пятам следовал Марк? Она подошла, и момент был упущен.
После того как все, кто его знал и не знал, воздали ему должное и поток поздравлений кончился, он все еще был на седьмом небе и подумал, что если еще и покурить, то будет такой кайф, какой ему вряд ли удастся испытать еще хоть раз. Бог мой, это было бы потрясно!
Он огляделся вокруг, Марианны не было видно.
- Где Марианна? - спросил он.
- Пошла в дамскую комнату. Сказала, что вернется через минуту.
- Послушай, Лиза, я совсем взмок. Я выйду и чуть охлажусь. Хорошо?
Лиза шутливо стукнула его:
- Давай, маленький братец. Спасибо за то, что сыграл.
Он отсалютовал ей, удаляясь:
- Привет!
Рэнди встал в тень в самом конце веранды. От земли по-прежнему тянуло сыростью, журчали ручейки, в ушах все еще стоял грохот барабанов. Он набил трубку, зажег, затянулся и пустил дым в легкие. Глаза его закрылись, он перестал видеть звезды, машины и голые деревья. Уходя с веранды, он чувствовал, что он и есть Чарльз Уотс.
Рэнди вошел в зал и стал искать Марианну. Она сидела за столом с родителями, с какими-то тетушками и дядюшками.
- Эй, Марианна! - сказал он. - Давай потанцуем.
Ее глаза были как льдинки, когда она повернулась и окинула его взглядом.
- Нет, спасибо.
Если бы он так не нагрузился, то сразу бы отступил. Вместо этого он схватил ее за руку:
- Эй, почему?
Она высвободила руку:
- Я думаю, ты знаешь почему.
- Что я сделал?
Все за столом смотрели на них. Марианна взглянула на него с ненавистью и вскочила на ноги. Рэнди смутно улыбнулся всем и, пробормотав "извините", последовал за ней в вестибюль. Они остановились на верху лестницы, по которой совсем недавно спускались.
- Я не имею дела с наркоманами, Рэнди, - объяснила она.
- Эй, подожди, я не...
- Не ври. Я вышла тебя поискать и видела. Я знаю, что у тебя в этой трубке! Ты можешь отправляться домой сам по себе. А что касается субботы, все отменяется. Кури свою гадость и оставайся неудачником. Мне все равно.
Она подобрала юбки, повернулась и поспешила прочь.
Бесс и Майкл сидели откинувшись на спинки сидений лимузина, ощущая затылками сквозь тонкую кожу обивки легкое подрагивание машины. Майкл засмеялся. Глаза его были закрыты.
Она повернула к нему голову:
- Майкл, ты пьян.
- Ага. Первый раз за много месяцев. Своеобразное ощущение. А ты?
- Немножко, пожалуй.
- Ну и как?
Она подняла лицо, закрыла глаза и засмеялась глубоким смехом. Они наслаждались тишиной, урчанием мотора, плавной ездой, эйфорией от танцев, вина, присутствия друг друга. Через некоторое время он сказал:
- Знаешь что?
- Что?
- Я как-то не чувствую себя дедушкой.
- Ты и танцуешь не как дедушка.
- А ты - чувствуешь себя бабушкой?
- Мм...
- Я не помню, чтобы мои дедушка с бабушкой так танцевали, когда я был мальчиком.
- Я тоже не помню. Мои разводили ирисы и строили скворечники.
- Бесс, поди сюда.
Он взял ее за кисть, повернул к себе и обнял одной рукой.
- Ты что делаешь, Майкл Куррен?
- Чувствую себя хорошо, - сказал он, имитируя акцент. - И чувствую себя пло-о-хо!
Она засмеялась, прижимаясь к его плечу:
- Чушь какая-то! Мы ведь с тобой в разводе. И что это мы прижимаемся друг к другу в машине?
- Мы были дураки. Это так здорово, что будем так делать и дальше.
Он наклонился к водителю и спросил:
- Сколько у нас еще времени?
- Сколько хотите, сэр.
- Тогда поезжайте вперед, пока я не скажу вам, чтобы мы возвращались в Стилуотер. Поезжайте в Гудзон! В О-Клэр! В Чикаго, если хотите!
