Амире крестный души не чает, хоть и приезжает довольно нечасто, всего пару раз в год. Руслан редко прямо смотрит ей в глаза, словно до сих пор чувствует вину перед ней. Лика же была ему искренне благодарна. Он хотя бы попытался спасти Феликса. И очень помогал ей с сыном. Тем не менее, в жизни иногда так бывает, что обстоятельства складываются не в нашу пользу, как бы мы ни старались встать выше обстоятельств. В этот раз чуда не произошло. Просто им не повезло…
И всё же Лика нашла своё счастье. Быстро освоилась в чужой стране, выучила язык. Открыла собственную балетную школу для детей и увлеклась преподаванием. Денег, что оставил им Феликс, хватило с лихвой. Она купила небольшой уютный дом на берегу моря, забрала отца к себе. Растила сына. Спустя время даже вышла замуж за известного аргентинского ресторатора, который стал прекрасным отчимом для Амира. Лика прожила счастливую жизнь. Однако она никогда, ни на минуту, ни на одну секунду не забывала, насколько сильно Феликс любил ее и сына, и что он для них сделал, чем пожертвовал. Она искренне любила своего второго супруга, была довольна семейной жизнью, но до конца своих дней Лика так и не забыла пронзительный взгляд родных волчьих глаз…
Любовь не всегда случается длинною в жизнь… Но счастлив тот, кто хотя бы раз в жизни испытал это необыкновенное чудо из всех земных чудес. Чудо любить и быть любимым. Хотя бы на миг, на мгновение… Потому как столь краткий миг был наполнен истинным счастьем…
Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.
ЭПИЛОГ II
(по многочисленным просьбам читателей)
ПОЛГОДА СПУСТЯ
Лика проснулась от детского надрывного плача. Боже, Божечки! Катастрофа! Маленькому Амиру не дали вовремя поесть, конец света! Младенец так заливисто и жалобно плакал, как будто его горе было безутешным. Лика невольно улыбнулась. Господи, какое счастье быть мамой этого вредного карапуза! Ничего так больше в жизни не хотела, ничего не желала настолько сильно, как снова стать матерью. Раньше не мечтала даже. А теперь… послушно, со скоростью боевого солдата при исполнении, понеслась на кухню разогревать детскую смесь. От пережитого ранее стресса у Лики пропало молоко, Амира пришлось искусственно докармливать.
Зачем поганую статью читала? Зачем в интернете рыскала, узнавала, что с Феликсом? Баринов же предупреждал: не дергаться, не узнавать и ничему не верить. А Лика не сдержалась. Первое время действительно не предпринимала никаких поисков информации о любимом, да и забот было много. Обустроиться на новом месте, купить дом, найти хорошего врача для папы и себя. А когда родила, глянула в чистые, как озера, глаза сына, как только ей Амира на живот положили, не сдержалась. Она просто очень хотела, чтобы Феликс увидел сына, удивительно похожего на него, но с ее цветом глаз. Лика залезла в интернет и наткнулась на то злосчастное фото…
Малыш настойчиво продолжал орать, требуя еды.
— Сейчас, любовь моя, несу, ― крикнула Лика. Спустившись на кухню, взяв бутылочку со смесью, Лика услышала, как неожиданно детский плач прекратился. Странно, обычно Амир продолжает буянить, пока не накормят. Лика вошла в детскую, так и не включив свет. И замерла от страха, когда увидела высокую темную фигуру возле детской кровати.
— Кто вы и что вам нужно? ― прошептала Лика, пытаясь разглядеть незнакомца в кромешной тьме.
Незнакомец будто не слышал ее. Он неотрывно смотрел на полугодовалого младенца в люльке, поглаживал его по животику и следил за каждым движением карапуза. Лика боялась двинуться с места, как вдруг глаза привыкли к темноте, и она разглядела у мужчины до боли знакомый крупный шрам на левой щеке.
Слезы брызнули из глаз. Быть не может! Он мертв! Лика видела фотографии, о его убийстве писали все интернет-издания. Он мертв.
— В обморок только не грохайся, ― тот же акцент, те же диктаторские интонации, тот же голос.
Лика прикрыла глаза: это наваждение. Ей это кажется. Галлюцинации на фоне полугодового недосыпа. Ей мерещится.
— Лика, открой глаза, ― потребовал знакомый голос.
— Нет, я открою, а тебя не будет. Ты снова исчезнешь. Я не выдержу.
— Уже никуда не исчезну. Глаза открой.
— Нет.
Мужчина-наваждение подошел к ней, притянул к себе. Лика почти упала в теплые объятия. Открыв глаза, она заглянула в любимые волчьи глаза с болью, с немым упреком.
— Так надо было, ― объяснил Феликс и свое отсутствие, и то, что ей пришлось пережить его смерть. ― Амир? ― спросил он, кивнув в сторону детской кровати.
— Амир, ― ответила Лика. Феликс благодарно улыбнулся. Сын будто почувствовал, что о нем говорят, снова захныкал. Лика дернулась из объятий Феликса к малышу.
— Не надо, я сам, ― остановил ее Феликс и отодвинул Лику от детской кроватки. Взял ребенка, которой мгновенно успокоился на руках у Феликса, сел в кресло и сам принялся его кормить из бутылочки. Он широко улыбался, наблюдая, как карапуз жадно пьет белую смесь. Лика не часто видела улыбку на лице Феликса. Она не могла поверить, что ей это не мерещится, что все это не сон…
— Как? Я же видела фото и…
— Ты видела то, что мы хотели, чтобы все видели. Как оказалось, Баринов умеет не только девок поставлять, ― хмыкнул Феликс.
— Вы подстроили это?
— Забудь. Все в прошлом.
Накормив сына досыта, он уложил его обратно в детскую кроватку. Когда Феликс двинулся к ней, пытаясь обнять, Лика не выдержала и зашипела:
— Никогда так больше не делай! Ты слышишь?! Никогда так больше меня не пугай! ― била его кулаками в грудь Лика. Феликс тихо смеялся. ― Что ты вечно надо мной
