Нет, не в эту квартиру. В самого Ивана. И оно такое мощное, что всë остальное кажется незначительным, детским… Ну как меня можно удержать, когда он меня ждёт?
— Это больше невозможно. Я всë равно приду к тебе.
— Нет. Вместе…
Опять фрик-контроль? Но этот — чертовки приятный! Я, довольно улыбаясь, разбираю тонеры.
Глава 49 — Спасать честь
Будильник…
Помню, что с утра что-то важное. Что — не помню…
И глаза не открываются.
Яська пахнет так уютно, сопит убаюкивающе и очень тепленькая… А на улице — дождь.
Сонно постанывая, кусаю нежное ушко. Ладони сжимают грудь.
Это, вау, как — не просыпаясь, вслепую отыскать друг друга телами, позволить гормонам выплеснуться и спать, обнявшись, дальше…
— Вань, — резко подскакивает она. — У тебя же нагрузочный тест!
— Черт! — подлетаю следом.
— Мы проспали??
— Успею. Ты спи…
— Нет, я с тобой.
Врубаю погромче музыку, чтобы проснуться.
Пока она, собираясь, в трусиках носится по квартире, спаиваю ей часть своего протеина.
Успеваю даже зажать на минуточку и мы, целуясь, немножко отжигаем под «Despacito», синхронно двигая бёдрами. И… очень жаль, что трахаться перед функционалкой нельзя!
— Бегом! — шлепаю ей по попке.
Вызываю такси.
Красит у зеркала ресницы, не глядя надевая кеды.
Присаживаюсь, помогаю завязать шнурки.
На тумбе забытая Шмелем пачка сигарет. Незаметно кладу в карман.
— Я всë вижу! Вернул на базу!
— Яська, я докурю еë и брошу, честное октябрятское!
Но она безжалостно экспроприирует добычу.
— Ну нельзя же резко, Ясь.
— А я у Алёны спрошу — льзя или нельзя. Как там у неё Марат бросал?…
— Змеища… — щипаю за задницу, подгоняя.
Зонта у нас нет. И я выбегаю первым, открываю ей дверь в такси.
В машине кладёт мне голову на плечо.
— А что это за тест?
— Ну… Как организм на нагрузку реагирует. Толерантность к нагрузке, например, время работы в зоне закисления, нарушения сердечно-сосудистые, как кислород усваивается, как гликоген горит…
— А если ты не пройдёшь?
— Пройду… Если критичных противопоказаний к нагрузкам не найдут.
— А если найдут? — хмурится. — Что мы будем делать?
Это будет полный пиздец! Но ей не надо об этом париться. Мне нравится, когда она беззаботная и творит что-нибудь безобидное и красивое. Свои ракушки с пузырьками на кафеле, например… Нам так хорошо. Моё сердце в восторге и точно не может дать сбой.
— Не беспокойся, — целую в лоб. — Я что-нибудь придумаю.
Не представляю, как уехать на сборы и оставить её одну! Вообще, блять… Хоть в чемодане контрабандой увози.
Пока нас по очереди гоняют на беговой дорожке в намордниках и проводах, Яську атакует группа малышни. Стася залезает к ней на колени.
Бес присаживается с ними рядом. Разговаривают.
Малышня галдит…
Подхожу ближе. Чего он ей там вещает?
— … Сборы… Хотим взять младшую группу, но их без воспитателя нельзя. Хочешь, возьму тебя на эту должность? Думаю, деньги вам сейчас не лишние.
— То есть, с Иваном поехать можно будет?
— Не с Иваном… — терпеливо. — Иван едет на сборы, тренироваться. А ты — если захочешь — работать. И жить, вы естественно, будете в разных корпусах. И график ваш совпадать не будет…
— Да согласна, конечно!!
Вау! Яська едет с нами?! А я уже хотел Тарханова от зависти прикопать! Аленка-то по-любому едет.
— Медицинское обследование и трёхдневный инструктаж для детского персонала. Контакты Ивану скину.
— Яшин, Шмелёв, Бероев! — зовут нас в кабинет.
Бес заходит следом за мной.
— Особо не радуйся, завтра четверть финала. Облажаешься, со сборов сниму.
Я не облажаюсь!
— Что там у них? — смотрит в экран на результаты. — Ален, расшифруй.
— В целом — неплохо. Но пульмонологический тест — на троечку.
Да понял я! Не курю…
Уши сворачиваются! Если бы не секс, начал уже убивать бы кого-нибудь. Он хоть отвлекает.
— У Бероева недавно пневмония, ну а Яшин со Шмелевым… — прищуривается.
Ну, давай, скажи это вслух, и мы неделю пиздячек будем на треньках отхватывать! — смотрим мы выразительно на Алену.
— … Могу только догадываться, — съезжает она, поджимая недовольно губы.
— Чего там догадываться? Кретины… — фыркает рассерженно Бес.
Ну да…
Аленка раздаёт нам в руки компактные небулайзеры. Пакетики с лекарствами.
— Десять дней… Дозировки скину.
— А что это? — разглядываю пузырёк с лекарством.
— Детокс.
Выхожу из кабинета, с удивлением застываю.
Ольга Валерьевна! Рядом с Яськой на скамеечке. Яся, прижав к себе Стасю, хмуро слушает мать.
— Разогнал всех детей, а мне что в этом склепе сейчас от тоски одной умереть? Хожу целыми днями, как в пещере Алладина. Кроме прислуги — никого. Он в семь уехал, в десять, дай бог вернулся… И что мне теперь с его должности?
— Мам, ну всё. Не поеду я домой.
— Я телефон тебе привезла.
— Он мне не нужен. Мне Ваня новый купил.
— Бабушка завтра приезжает.
— Нет, не поеду! Дай, номер её перепишу…
— Ну, как не поедешь? У него четвёртый день давление… На уколах живет! Ты тоже его пойми, такой шок… Наговорил гадостей. Сам теперь переживает.
— Нет, мам.
— Господи, славная какая. На тебя маленькую похожа. Как тебя зовут? — отвлекается на Стасю.
— Станислава.
— Чья же ты?
— Ничья. Стася из интерната. Здесь самбо занимается.
Замолкают…
— Даже угостить нечем, — расстроенно вздыхает Ольга Валерьевна.
— Вы хоть нормально питаетесь?
— Сухари едим, водой из-под крана запиваем, — включает змеюку Яська, закатывая глаза.
— Ясь, ну хватит. Давай домой,
