даже в короткие промежутки неполной занятости по субботам и воскресеньям. Просыпаясь, он всегда знал, какие дела предстоит сделать за день. Исчезни работа из его жизни, Денис не придумал бы, чем заняться.
Теперь все изменилось. Он наконец всем своим существом ощутил, как сильно устал. От работы. От постоянной борьбы против системы. От общения с людьми, среди которых не было ни одного родного человека. От безрадостной и безнадежной атмосферы собственных будней.
Денис хотел побыть один. Ему нужно было подумать. Решить, какую жизнь он собирается вести дальше, потому что нынешняя никуда не годилась. И размышлять над своей судьбой лучше очутившись где-нибудь подальше от Москвы. И Кати.
Уйти от нее вечером минувшей субботы было так же тяжело, как и не рвануть за ней в Петербург пять с лишним лет назад. Тогда в Москве Дениса удержали гордость и злость и главным образом — утраченная надежда: Катя не желала его слушать, видеть и просто дышать с ним одним воздухом.
Когда он узнал, что вместе с ней в питерский филиал поехал Чернов, их общий коллега по бюро, выводы были сделаны. Весьма поспешные, если посмотреть на ситуацию здраво, но в то время здравомыслие Денису было недоступно.
Чернов подкатывал к Кате едва ли ни с первого дня ее появления в офисе. Его не смущали ни сам Денис, ни их с Катей вполне официальные отношения. Иван Чернов оказался из той породы типов, что не понимали слова «нет». И кулак, впечатывающийся в солнечное сплетение, такие не понимали тоже. Как бы иногда Денис ни мечтал о самом настоящем мордобое, устроить его было непозволительно.
Во-первых, профессиональная этика подобное совершенно не одобряла. Во-вторых, варварские способы решения конфликтов были не по душе Кате. Да и самому Денису, когда он размышлял об этом теоретически, тоже. Правда, эмоции его разумным взглядам подчинялись мало. При виде самодовольного лица Чернова желание возникало одно — ударить. Так, чтобы у того в голове зазвенело и звезды в глазах вспыхнули.
С годами напряженность между ними не исчезла окончательно, но ушла на задний план. Денис полностью доверял своей теперь уже невесте, Чернов, казалось бы, успокоился и перестал нарываться. На корпоративах, бывало, пытался пригласить Катю на танец или отвешивал абсурдно наглые комплименты, но в целом держался на расстоянии.
Пока не начались проблемы в раю. Чернов активизировался мгновенно: таскался за Катей как тень и улыбался: нагло и победоносно. Денис мог только зубами скрежетать от затапливающей его ярости. И безумия, замешенного на отчаянии и вине.
Каждый рабочий день после разрыва с Катей был адом. Видеть ее по сто раз за восемь часов — и не сметь подойти. Только гореть под ее взглядом: равнодушным и пустым — самым страшным взглядом на свете. Обиду, разочарование, ненависть Денис мог пережить, но совершенное безразличие ввергало в безнадежное отчаяние.
Он пытался говорить с Катей, но натыкался на стену глухоты и слепоты. Его слова отлетали от нее обратно к нему, не воспринятые, бесполезные. Его заверения и сожаления, мольбы и злые выкрики не имели над ней силы.
По ночам Денису снился один и тот же сон. Воспоминание из дня, когда вскрылась правда его поступка. Остекленевшая, потускневшая Катя снимала с безымянного пальца правой руки помолвочное кольцо и роняла то в его протянутую к ней ладонь. Ее голос, тихий и хриплый, был, однако, отлично слышен, и даже во сне Денису некуда было деться от ее убивающего: «Я больше не хочу тебя видеть. Никогда».
С наступлением дня пытки продолжались уже реальностью. Быть с Катей в одном здании, пусть и в разных кабинетах, оказалось очень тяжело.
Денис будто в адском котле варился. Не мог думать ни о ком и ни о чем. Не мог работать нормально. Все его мысли были с Катей. И ничего, ровным счетом ничего нельзя было исправить, как бы сильно он ни старался.
Вместе с Катей он потерял и единственного настоящего друга — Юру Брестера. Наверное, прояви Денис в то время хотя бы каплю намерения сохранить дружбу, их отношения не докатились бы до полного игнора, но ему было все равно. Он не мог сорваться на Катю, зато на Юру с его желанием поговорить — вполне.
До примирения дело так и не дошло. Денис уволился из бюро, а Юра… Что ж, Юра в первую очередь был лучшим другом Кати. Выбор, им сделанный, оказался вполне классическим.
В своем одиноком безумии Денис варился долго. Новость о том, что Катя уехала в Петербург, настигла его с опозданием. Никто не пожелал сообщить ему о ее переводе заранее. Ни Юра, ни Аверинцев, ни тем более сама Катя. Денис узнал от местных сплетников: и о том, что Катерина Морозова в их бюро больше не работает, и о том, что уехала она в одном поезде с Иваном Черновым.
Следующие полгода жизни, аккурат до оправдательного приговора в отношении Марии Жуковой и встречи с Леной, в памяти Дениса сохранились обрывками. Он работал как одержимый. Пил по выходным. Появлялся у родителей раз в две недели, но уезжал быстро: не выносил восторгов матери о его свободе от брачных уз. Жил на съемной квартире и растеряно гадал, что делать со счетом в банке, где накопилась вполне приличная сумма на покупку дома.
Денис хорошо помнил, как примерно через месяц после отъезда Кати не выдержал и приехал к их — ее — квартире. У него все еще были ключи. Катя не попросила вернуть, а ему и в голову не приходило. Поначалу думал, что скоро вернется, потом просто забыл.
Полупустая квартира его добила. Окончательно утвердила правду: Кати нет и их прежней общей жизни — тоже. Знакомые и родные, любимые даже стены порождали внутри беспросветную тоску — хоть вой.
Всю ночь Денис бродил по квартире как неприкаянный. Заглядывал в шкафы, где уже не было Катиных вещей. На кухне пялился на холодильник, где раньше они оставляли друг другу записки рядом с закрепленными на белоснежной дверце общими фото. Сидел на своей половине кровати и не мог поверить, что конец действительно настал, что он никогда больше не будет жить в этой квартире. Никогда больше не увидит Катю. Это была страшная ночь.
Ранним утром Денис вышел из подъезда. В руках у него была коробка с фотографиями и акварель в золотой рамке — его Кате подарок на одном из первых свиданий. В тот день они обошли весь центр и уставшие, но счастливые, закончили прогулку у Новой
