подносе, наполовину свисает. Я бережно отношусь к своему оборудованию, и мои братья это знают. Они бы не притронулись к моему дерьму. Я редко использую инструменты в их нынешнем виде; они в основном здесь в ностальгических целях, а скальпель был одним из любимых инструментов Катерины.
Проводя тыльной стороной пальцев по челюсти, я не могу не вспомнить некую мышь, пытавшуюся пробраться сюда.
— Что-что…
Я бросаю взгляд на Эндрю, когда он приходит в себя.
— Что происходит?
Наконец-то.
Я подхожу к нему, останавливаюсь в нескольких сантиметрах от его лица и наклоняю голову, наблюдая, как страх берет верх. Его глаза расширяются, тело дрожит еще до того, как я представляюсь. Забавно, как быстро они понимают, что что-то идет не по плану, когда обнаруживают, что прикованы.
— Привет, Эндрю.
Я засовываю руки в карманы, на секунду закрываю глаза, чтобы на меня нахлынуло спокойствие. Обычно адреналин приходит первым, когда я вхожу в комнату и вижу, что они ждут. Однако в последнее время адреналин — это все, что я, блядь, чувствую, он кипит внутри и угрожает расколоть меня на части. Мне нужно сразу перейти к чертовому спокойствию.
— Меня зовут Адам, но, возможно, ты лучше помнишь меня как Лукаса Косту.
Его лоб морщится в замешательстве. Обычно я бы дал минуту, чтобы осознание дошло до него, но в данный момент мне было похуй. Когда мои вены горят, а давление в голове неуклонно растет, я похож на бомбу, в нескольких секундах от взрыва. Он достаточно скоро соберет кусочки головоломки воедино. Будет ли это до или после начала резни, зависит от него.
Я собираюсь пойти за своим ножом, когда останавливаюсь. Оглядываюсь на поднос. Беру скальпель.
Он холодный, без признаков прикосновения тепла Эмми. Но я знаю, что она была здесь. Поднося инструмент к носу, я чувствую, как в груди стучит, когда я медленно вдыхаю. Я пытаюсь представить ее миниатюрное тело в моей комнате для убийств, одетое в маленькое черное платье, с серебряным клинком в изящной ладони. Черт меня побери, если образ не безупречен.
Я делаю шаг к Эндрю, и он хнычет, когда я поднимаю инструмент, решая, с чего начать.
Все, что ему нужно, — это немного красного…
После обжигающего душа я одеваюсь и отправляю короткое сообщение Обри. Пальцы затекли, пока я печатал, спина напряжена и натягивает рубашку.
Заняться Эндрю раньше было гребаной тратой времени.
Как только она сообщает об их местонахождении, я иду по коридорам в спа-салон, пытаясь притвориться, что у меня не горит внутри. Я нахожу их с одной из секретарш Райфа — Кэрри? Кэрол? Обри порхает перед девушкой, нанося что-то на ее лицо, в то время как Эмми стоит позади нее с расческой для волос.
Работая челюстью, я прислоняюсь спиной к стене. Затем просто наблюдаю за ней.
Хихиканье секретарши Райфа раздражает мои барабанные перепонки, пока она бубнит снова и снова. Обри внимательна, хотя и немного раздражена. Эмми, с другой стороны, здесь нет. Ее руки совершают движения, но взгляд отсутствующий. Потерянный. Я видел этот взгляд раньше, когда она свернулась калачиком в своей комнате.
В то время мне это нравилось. Теперь, когда я увидел, почувствовал ее неистовый огонь, это только раздражает меня.
Потому что теперь я знаю, что она прячется.
— Ты нужна внизу, — говорю я Обри.
Все трое подпрыгивают, но на самом деле я пришел сюда только за одной.
Сюрприз, мышонок.
— Да, хозяин.
Обри помогает блондинке подняться и указывает на дверь.
— Я сейчас пойду.
После того, как Эмми откладывает расческу, она пристально смотрит на меня. Она вернулась, и ее глаза прикованы к моим, но что-то все еще не так.
Я думаю о своей комнате убийств, и мои глаза сужаются.
— Наслаждаешься новообретенной свободой?
Немного огня возвращается, когда ее губы приподнимаются.
— Мы так это называем? Сэр.
Я приподнимаю бровь.
— Когда у тебя есть роскошь отправиться в небольшое приключение, да.
Она сглатывает. Ее грудь поднимается и опускается под обтягивающим маленьким платьем, и это притягивает мой взгляд вниз.
Я отталкиваюсь от стены, и она проводит языком по губе. Очевидно, это все, что требуется, чтобы мой член в эти дни стоял по стойке "смирно". Чертовски здорово.
Стиснув зубы, я предупреждаю:
— Будь осторожна, куда ступаешь, мышонок. Некоторые ямы, слишком глубокие, чтобы из них выбраться.
— Она — чашка крепкого черного кофе в мире, который опьянен дешевым вином поверхностной любви.
— Джей Эм Шторм
Черт, мне нужна моя кисть. Я чувствую, этот огонь.
Страстное желание.
Необходимость.
У меня чешутся пальцы и жжет в груди. Я закрываю глаза и думаю о цветах, которые бы использовала. Темные оттенки, синий и черный, смешивающиеся с белым, создадут блестящий хаос. Затем я обмакивала бы пальцы в вишнево-красный цвет и проводила ими по центру.
Это очень на него похоже.
Мой хозяин, который не хочет меня.
Когда это не помогает, я сосредотачиваюсь на составлении плана возвращения в подвал. Затем я вспоминаю скальпель, то, как колотилось сердце, когда я держала его, и нездоровые краски, промелькнувшие в моем сознании.
Я не понимаю своей реакции. Но я не горю желанием возвращаться.
С каждым мгновением беспокойство за Фрэнки усиливается. Я наблюдаю за всем, что делают Мэтьюзз, но по-прежнему не приблизилась к тому, чтобы отыскать ее. Если я в ближайшее время не найду ни одной зацепки, которая имела бы смысл, мне, возможно, придется обратиться к Обри. Она такая же преданная, как и остальные здесь, может быть, даже больше, но в ней также есть что-то бунтарское. Я надеюсь, что этого достаточно, чтобы я могла доверять ей.
Но столько всего могло пойти не так.
Против правил запрещено обсуждать предыдущих сотрудников. И если она сдаст меня, и они обнаружат, что меня никогда не должно было быть здесь, меня могут отправить домой следующим доступным рейсом. Если есть вероятность, что Мэтьюзз каким-то образом стоят за исчезновением Фрэнки — то спросить Обри об этом стало бы моим провалом.
— Ауч!
Я съеживаюсь, когда обнаженная секретарша передо мной визжит, сжимая края массажного стола под собой.
— Извини. Все еще новичок в этом.
Не очень обнадеживающе, но Обри только вчера показала мне, как наносить воск. Кто знал, что будет так легко потеряться в мыслях, склонившись над интимными частями тела женщины?
Есть вещи, в которых
