ты не заинтересована, окей.
Он начинает отступать, и я хватаю его за рукав, притягивая его обратно к себе. — Мне интересно.
Его улыбка теплая, и это заставляет мой желудок крутиться и переворачиваться. — Поэтому ты везде за нами ходила?
— Не льсти себе, — говорю я, направляя своего внутреннего Уита, изображая из себя соплю. — Поэтому ты предложил нам вместе накуриться?
— Я просто хотел накуриться, и нашел тебя в библиотеке, так что тебе повезло.
— Ты хочешь сказать, что это мой счастливый день, что я могу поцеловать тебя в садовом домике? — Я приподнял бровь.
— Ну, это было довольно горячо, делить с тобой дым. Не буду врать. — Он потирает затылок, ему немного не по себе, что очень мило. — Наверное, мне не стоит делать это с тобой. Ты сестра моего лучшего друга.
— Это может быть нашим маленьким секретом, — шепчу я, мой взгляд снова падает на его идеальный рот. — Я не скажу Уиту, если ты не скажешь.
— Хорошо, — с готовностью соглашается он, и в следующее мгновение я оказываюсь в объятиях Спенсера.
А он прижимает меня к грубой деревянной стене, тесня меня.
Его тело теплое. И твердое. Я откидываю голову назад и вижу, что он уже наблюдает за мной, а когда его голова опускается, и его рот касается моего…
Я таю. Пока не превращаюсь в сплошное желе. Я следую его примеру, не зная, что делать с собой. С моими руками или остальным телом. Когда я, наконец, прижимаю ладони к его груди, он углубляет поцелуй, его ищущий язык посылает всевозможные чужеродные ощущения по моему телу.
Когда он наконец отстраняется, первым разрывая поцелуй, я прижимаюсь затылком к стене, мои глаза все еще закрыты, и я пытаюсь перевести дыхание. Я чувствую, как он шарит по карманам, и понимаю, что он ищет свой телефон. Я слышу, как он открывает его. Отчетливый звук его пальцев, набирающих ответ на сообщение. Визжащий звук отправленного сообщения.
— Уит ищет меня.
Я открываю глаза и вижу, что он смотрит на меня.
— Мне нужно идти.
Не в силах найти свой голос, я киваю, движение медленное. Я чувствую себя… странно. И я не думаю, что это только из — за поцелуев, которые мы разделили.
Он смеется. — Ты под кайфом, Сил?
Никто не называет меня Сил. Вообще — то нет. Я Сильви. Вот и все.
— Может быть, — предлагаю я, мой голос слаб.
— Мы должны сделать это снова. — Он целует меня, прикосновение губ такое мягкое, что я почти могу представить, что этого не было на самом деле. — Завтра?
— Завтра канун Рождества, — протестую я.
— Еще лучшая причина сделать это тогда. Нам нужно быть под кайфом, чтобы пройти через семейное дерьмо, — бормочет он.
Я хмурюсь, его слова заставляют меня задать вопрос. — Почему ты не с семьей на праздники?
— Они предпочитают уехать в одиночку и попытаться исправить свой испорченный брак. — Он проводит рукой по губам. — Прости. Жестоко, но это правда.
— Я думаю, что у моих родителей тоже не все в порядке, — мягко признаю я.
— Твой брат сказал, что они, вероятно, скоро разведутся. — И с этим шокирующим заявлением Спенсер направляется к двери. — Подожди несколько минут, прежде чем вернуться в дом.
— Хорошо, — говорю я его удаляющейся фигуре, но не уверена, что он вообще услышал мой ответ.
Дверь закрылась за ним в тот момент, когда я произнесла это слово.
Всю дорогу до дома я думала о том, что он сказал. Я снова и снова прокручиваю его слова в голове. Поцелуй был потрясающим, и да, возможно, я немного под кайфом, благодаря цыганскому поцелую или как вы там это называете, но я не могу перестать думать о том, что он вскользь сказал о моих родителях.
И как они собираются разводиться, по словам моего брата.
Я не могу взять это в толк. Хуже того, я ненавижу то, как мне страшно от этого.
Если у моей матери больше не будет рядом моего отца, чтобы сосредоточиться на нем, это значит, что она собирается сосредоточить все свое внимание на…
Мне.
Сильви
Мои глаза открываются, медленно привыкая к ночной темноте. Я поворачиваю голову, проверяя будильник, оставленный предыдущим владельцем. Все предметы обстановки в этом доме достались от них, и хотя они не совсем в моем вкусе, в данный момент они работают.
Красные цифры на экране часов показывают 3:22.
Вслепую я протягиваю руку, и моя ладонь ударяется о твердое, теплое тело, лежащее рядом со мной. Спенсер. Мы занимались сексом перед тем, как заснуть, и это было…
Это было так хорошо. Как обычно.
— Почему ты не спишь? — пробормотал он в подушку, его голос приглушен.
— Мне приснился сон. Скорее, воспоминание. — Я колеблюсь, размышляя, стоит ли ему рассказывать.
— О чем? — спрашивает он, когда я молчу.
— О нашей первой встрече.
Он переворачивается и притягивает меня к себе, наша голая кожа сталкивается. Он теплее меня, как печь, и я прижимаюсь к нему. Пользуюсь этим моментом, хотя всегда кажется, что что — то плохое приближается, прямо на горизонте.
Я ненавижу это чувство. Почему я никогда не могу просто наслаждаться моментом?
— Ты затащила меня в тот сарай и овладел мной, — говорит он мне в висок.
Я толкаюсь в его голую грудь, удивляясь тому, какой он крепкий. — Я была на год младше тебя, и это ты развратил меня, впервые дав покурить травку.
— А потом ты меня поцеловала
— Нет. — Я качаю головой. — Это ты предложил нам поцеловаться. Это была не моя идея.
— Я помню это по — другому…
— Нет, ты ошибаешься. Меня зацепило, как ты сказала раньше, что это я утащил тебя куда — то, чтобы мы могли поцеловаться, но в первый раз, когда мы целовались, это была только ты.
Он замолкает на мгновение, его пальцы скользят вверх и вниз по моей руке, заставляя мою кожу покалывать. Это так… приятно. Просто лежать с ним в моей постели и разговаривать. Делиться минутками ни о чем серьезном.
— Ты права, — наконец говорит он. — Но после того первого раза это была только ты.
Я прислоняю голову к его груди, слушаю ровное биение его сердца, прежде чем спросить: — Почему ты это сделал?
— Что сделал?
— Дал травку и поцеловал.
— Я видел, как ты сидела там у ёлки, и ты выглядела такой… грустной. И заскучавшей. До безумия. Я хотел показать тебе, как раскрепоститься.
— Тебе было всего четырнадцать.
— А тебе было всего тринадцать.
— Ты действительно хотел показать
