Как он может простить меня?
— Прекрати, — хрипит он. — Я вижу, что ты думаешь об этом. Прекрати. Я понимаю, правда. И все ли со мной в порядке? Нет. Но я буду. Это не конец, просто прошлое вернулось, чтобы напомнить о себе. Мы стали теми, кто мы есть, благодаря тому, кем были раньше.
Его губы нежно прижимаются к моим.
— Мне жаль, — хрипло шепчу я, борясь с непролитыми слезами.
— Я люблю тебя, — отвечает он.
— Я облажалась.
— И я все еще люблю тебя, — его пальцы скользят по моим волосам, и он наклоняет мою голову назад. — И я буду продолжать любить каждую безрассудную, упрямую, прекрасную часть тебя, — его поцелуй спускается вниз по щеке, губы едва касаются моей кожи, прежде чем он наклоняется и целует шрам на горле. — И мы всегда будем защищать тебя. Это твой дом, Блэйк. Мы — твой дом.
По моим щекам неудержимо текут слезы.
— Скажи это, дикая кошечка, — Хоук придвигает свои губы к моим, едва заметно целуя. — Скажи это.
— Я тоже тебя люблю, — шепчу я слова, которые никогда не говорила. — Я люблю вас обоих.
— Ну вот и все, а где же ты сейчас, дикая кошечка?
— Дома, Хоук, — целую я его. — Я дома.
Хоук
Я смотрю на себя в зеркало и провожу пальцем по шраму на лице, а затем опускаю руку и хватаюсь за стойку.
Мы покинули дом Сэйнтов несколько часов назад. Блэйк спала, ее голова покоилась на коленях Энцо после того, как она села и быстро поддалась усталости. Мы все многое пережили, но, в подвале, это было не так уж и очевидно. Нанятые Габриэлем уборщики тщательно прибрались. Здесь не было ни капли крови, ни трупов, ни сломанной мебели. Словно ничего и не произошло.
Как будто моего брата не было здесь всего несколько часов назад.
Как будто все, что, как мне казалось, я знал, не было разрушено.
Я не лгал, когда говорил, что не виню ее. Винить было не в чем. В то время она была ребенком, едва смогла выжить и сделала то, чего не должен делать никто в ее возрасте. Но за свою столь короткую жизнь она пережила больше дерьма, чем большинство людей может увидеть за всю жизнь.
Так что нет, я не винил ее, даже если это было шоком после происходящего.
Я не винил и своего брата, а тот, кто был реально виновен, теперь лежал где-то в могиле с перерезанным горлом.
Назад нельзя было идти, только вперед. Прошлое — это прошлое, его не изменить, поэтому нет смысла ворошить "а что было бы, если…" и "а может быть…", но впереди было будущее.
Будущее, которое выглядело как Энцо и Блэйк.
* * *
Энцо
Она спала у меня на коленях, ее ресницы нежно трепетали на щеках, раскрасневшихся от тепла.
Хоук выходит из ванной, его взгляд падает на нас, сидящих на диване, и в нем словно что-то меняется. Напряжение, которое он носил в плечах, ослабевает, дыхание становится легче.
Я вскидываю подбородок, и он сразу же понимает, что я пытаюсь донести до него. Между нами прошли годы молчания, и этот человек умел читать меня.
— Да, — кивает он. — Я в порядке, чемпион.
Я перевожу взгляд на пространство рядом с собой, и он медленно подходит ко мне, засунув руки в карманы своих брюк. Когда он оказывается достаточно близко, я поднимаю руку, не гладящую Блэйк по голове, и обхватываю его бедро, подтягивая ближе. Он поддался вперед и зарыл ладонь в мои волосы на затылке, притягивая к себе, пока мой лоб не уперся в твердые мышцы его живота, а его пальцы не зарылись в короткие волосы на затылке.
Я всегда защищал его.
Теперь у нас обоих была она.
А все остальное просто было…
Блэйк. Шесть месяцев спустя
Я вхожу в комнату. Сумка болтается в руках, ключи я бросила на стойку, а пакеты — на пол.
Внутри оказалось пусто.
— Эй? — кричу я, осматривая пространство в поисках признаков того, что Хоук или Энцо все еще здесь. На столе стояли два стакана, оба полные, а диван был в беспорядке, подушки разбросаны. Оставив все у двери, я двигаюсь по комнате.
Я ходила по магазинам с Амелией и Эмери, что мне начинало нравиться. Время, проведенное с девушками. Девичьи разговоры. Винные вечера. Поначалу это было странно, почти навязанная дружба, но дамы были по-настоящему добры и невероятно приветливы. Кажется, сама атмосфера, лишенная тестостерона, их заводила, и они взяли на себя миссию найти Девону женщину.
Покачав головой, я почувствовала, как улыбка растягивает мои губы.
Я не ожидала, что это место может ощущаться так по-домашнему. Дом был с Энцо и Хоуком, но Редхилл тоже стал частью меня. Я чувствовала, что мое место здесь, с этими людьми, в этом подвале.
Я тренируюсь с Энцо и часто работаю по вечерам с Хоуком, иногда выбираясь на ринг, чтобы избавится от беспокойной энергии, которую невозможно унять, просто сидя на месте.
Звук работающего душа привлекает мое внимание. Дверь была оставлена слегка приоткрытой, и, подойдя ближе, я слышу звуки тяжелого дыхания, скрытые шумом льющейся воды. Но затем появляются мужские стоны удовольствия, шлепки кожи друг о друга, и мгновенно мои бедра начинают ныть, а между ног разливается тепло. Мой желудок сжимается от осознания того, что я собираюсь найти.
Толкнув дверь, я обнаруживаю в душе Энцо и Хоука. Здоровяк одной рукой прижимает мужчину к кафелю, а другой — обрабатывает член Хоука, тщательно накачивая его. Пока Хоук откидывает голову назад, приоткрывая рот от удовольствия, Энцо наблюдает за ним с чистой похотью и желанием в глазах.
Его рука решительными движениями доставляет Хоуку удовольствие.
— Ты будешь просто смотреть, котенок? — хрипит Энцо. — Или ты собираешься присоединиться к нам?
— Мне очень нравится просто смотреть, — говорю я, сжимая бедра. Я чувствую, как становлюсь влажной, как напрягаются мои мышцы от возбуждения.
— Тогда устраивайся поудобнее, — мягко командует Энцо. — Раздевайся. Сядь на задницу, раздвинь ноги и покажи нам, как тебе это нравится.
Хоук обращает на меня свои пылающие глаза, окидывая мое тело оценивающим взглядом.
— Делай, что тебе говорят, дикая кошечка.
Ухмыляясь, я поднимаю бровь и начинаю раздеваться, сбрасывая одежду на пол, пока не остаюсь полностью обнаженной. Я откидываюсь на стойку, грудь вздымается и опускается от тяжелого дыхания.
— Мм, — стонет Энцо, возобновляя свои движения по члену Хоука, и мои бедра трутся
