военному профилю. Но могу даже навскидку сказать, что ты не смог бы организовать ту взрывчатку, которую тебе приписывают! Хотя об этом после.
Снова ненадолго замолкает, словно раздумывая.
— Так вот, когда я еще был в теме, меня привлекала к сотрудничеству иногда, по договоренности, одна очень серьёзная организация. Думается, не единожды я оказывался им полезен, а они не забывают об услугах, даже если таковые были оказаны давно. Мощная организация, внук, уж поверь мне, с вековой репутацией! Вспомнили и меня. А я за тебя слезно попросил. Они таких, как ты, иногда берут маленькими, под крыло, под шефство, так сказать, и дают выучку под себя, чтобы потом на работу пригласить. Только там работа такая — она на всю жизнь! И человек входит в систему, получая защиту пожизненную. Сотрудников они с улицы не берут, Алекс, и преступников тоже. Ценят людей проверенных, из хороших семей, с приличным образованием, с рекомендацией. С талантом! Главным образом, в работе и самодисциплиной как в космосе. Это, конечно, пока не про тебя. Но, предварительно по тебе сюда запрос сделали. Похоже на подставу, да. И погибший вместе с твоим другом, знаешь, совсем случайный ему человек по их информации.
Услышанное шокирует меня. Стою каменным изваянием, а дед спокойно мерит шагами пространство вокруг. Я слушаю его, затаив дыхание.
— Так вот, мой дорогой, я готов сделать тебе предложение, какое делают только один раз в жизни, и то единицам! Тебя без адвоката допрашивали, я узнавал, а значит допросы эти сегодня — пыль. Я найму лучшего адвоката страны, найду деньги.
Пауза.
— Помогу очиститься. Но только в обмен на то, что ты станешь человеком и не просто человеком, а верой и правдой будешь служить тому, к кому приведу! Кто будет курировать твою учебу, где скажет, а после — даст работу. Престижнее в Британии нет, а может быть, и в мире. Но, повторяю условие, с момента принятия тобой судьбоносного решения забудешь обо всем, что было раньше, забудешь прежнюю жизнь и прежних друзей, беспрекословно подчинишься. Сначала мне, а после — им. Я хочу тебе лучшей судьбы, внук.
— Дед, — произношу осторожным шепотом, — а ты не думаешь, что здесь, в следственном изоляторе штатов могут писать наш разговор?!
Он усмехается. И я вдруг вижу, как он меняется, и в глазах его будто загораются прежние тёплые солнышки, согревающие меня, как в детстве.
— Мне нравится, что начинаешь соображать, — подмигивает, — это дружественная нам организация. Да я и не сказал ничего секретного. Более подробный разговор нас ждёт, если примешь решение, — неожиданно для меня он подходит к двери, широко распахивает ее, — конвой! Увести.
Изумляюсь резкому окончанию разговора, но, похоже, дед куда-то торопится. Тут же к нам заходят двое, те самые, что привели меня.
— Умойся, приведи себя в приличный вид, — бросает он мне на прощание, — дашь знать, как подумаешь.
Меня уводят раньше, чем я успеваю возмутиться или что-то переспросить. На диком адреналине, возвращаюсь в камеру.
Я понял все, что дед хотел сказать. Но не тороплюсь. Хочу подумать, осмыслить сказанное! Если я подпишусь — не отступлю, и он об этом знает.
Наверное, странно, но под каким бы углом зрения я ни крутил его предложение, все возвращает меня к Жене. Смогу ли я хоть что-то узнать о ее судьбе, если буду служить этой организации? Или раньше, общаясь со своим куратором?
А что, если это не она бросила меня, ничего не сказав, а ее увезли силой, может быть, даже сам Артист?!
Но зачем тогда было выдергивать ее из общаги, при свидетелях. Можно же было просто подкараулить где-нибудь на улице. Не сходится.
Разве только, если бы она пошла сама, добровольно.
А могла ли она просто испугаться трудностей, нашего долга главному, да наконец, передумать бросать своих друзей, родных, страну, все такое привычное?! Или не поверила, что смогу завязать с криминальными, что женюсь. И кто же тот мужчина? Возможно, попросила кого-то помочь с вещами. Она тогда звонила мне, а я не ответил. Хотела попрощаться?
— Все не то, — слышу насмешливый голос из темноты. Поворачиваю голову. Старк!
Первая реакция — радость. Вскакиваю на ноги, подхожу к нему, близко. Нас освещает только рассеянный свет луны, проникающий из узкого окошка, расположенного почти под потолком камеры. Но это он, я вижу. Покрытый тонкой сеточкой красной влаги, придерживает осторожно свою руку… Вспоминаю. Интересно, каким его нашли?!
Он не отступает в сторону, когда я подхожу, а у меня — холодный пот, градом по коже. Оглядываюсь на сокамерников, все спят.
— Ну, че разлегся тут? — спрашивает он, и присовокупляет к этому крепкое выраженьице в своем стиле, смысл которого можно передать как "губишь свою жизнь».
— Ты же знаешь, че, — отвечаю, — у меня столько вопросов, Старк! Где найти ответы?
— Ищи — найдёшь, — говорит он.
Я подхожу к нему максимально близко и вдруг подкашивает ноги, падаю. Открываю глаза — меня трясёт за плечо сокамерник, ворчит, что я заснул в кои-то веки, и то не даю поспать своими стонами. Осматриваюсь безумным взглядом, Старка нигде нет!
Сажусь и, больше уже так и не заснув, едва дожидаюсь рассвета. С первыми лучами солнца бегу, стучу в двери камеры. Сонный охранник подходит далеко не сразу.
— Чего тебе?! — рявкает, отодвинув заслонку.
— Мне надо позвонить. Это срочно.
— Кому?
— Моему деду, Максимилиану Спенсеру.
— Жди.
С чувством невероятного облегчения облокачиваюсь спиной о стену. Улыбаюсь, глядя на ворочающихся, как сонные мухи, сокамерников.
Я уже знаю, что время моего пребывания здесь заканчивается, может быть, даже идёт на часы. Боль от потери Жени никуда не делась, но голова моя, наконец, начинает проясняться.
Аэропорт «Борисполь», Киев
— Лилечка, зайчик, и бумагу ему эту подсунь, не забудь! Ну, та, которая об отсутствии любых претензий. Ты точно всех опросила?
— Конечно, Людмила Марковна! У меня она наготове уже! Да, всех пожилых, кто может быть папой-встречающим, — девушка с телефоном возле уха, в деловом костюме и с ворохом бумаг подмышкой, огорчённо вздыхает, — представляете, двадцать минут до выхода пассажиров, а Колоскову никто не ждёт.
— Так ты всех поспрашивай, а не только пожилых, может планы поменялись и не папа встречает! Это хуже, конечно.
— Хорошо! Ой, — девушка резво отпрыгивает за внушительный информационный стенд у стены терминала.
— Что такое?
— Да этот скандалист объявился, Людмила Марковна, — девушка явно напугана, — помните, который был в офисе, Григорий. Что делать?
В телефонах повисает недолгая пауза.
— Ладно, просто понаблюдай пока за ними, — шефиня в раздумьях, — кто