пообещав себе, что все ему вернет, когда наступит время. Она рассчитывала потратить лежавшие на ней деньги на лекарства и уколы для матери, пока не сможет зарабатывать сама. Поэтому ей было важно просить помощи у тетки, чтобы не тратиться на съемное жилье, которое стоит в их городе непомерно дорого.
Воссоединение семьи прошло на удивление гладко. Тетя, которой Лика никогда не знала, оказалась милой женщиной, старше ее матери. Муж ее давно умер, и жила она одна в большом доме, куда на лето ее сын привозил двоих внуков. Она выделила для родственников две комнаты, сама переехала на диван в зале, потому что третья комната была занята внуками.
Тетка призналась, что думала, будто это ее брат настроил семью против нее, и не звонила все эти годы, потому что боялась быть отвергнутой. На похороны брата не приехала по той же причине, а Ликина мама думала, что она так поступила из вредности.
Лика сидела за столом, трещавшим от количества еды, подперев голову рукой, и думала, смотря на задушевный разговор двух старушек, — все, что ни происходит, то к лучшему.
Седьмого июля Лике позвонили из больницы с печальной новостью — этой ночью Артем Васильевич Плешецкий скончался. Закончив разговор, Лика положила трубку и пыталась понять, что она сейчас чувствует. Странно, но у нее было ощущение, будто ей сообщили прогноз погоды на завтра — облачно, местами дожди. Она забыла об этом, как только увлеклась повседневными заботами. А на следующий день поехала в больницу. И только в тот момент, когда ей выдали ручку и документы для заполнения, Лика в полной мере ощутила, как рушится клетка вокруг нее. Клетка, в которой она жила все годы брака. Вдруг в ее сознании взошло солнце, и мрак отступил. Вдруг она поняла, что свободна и может жить так, как ее душе угодно. Ни от кого не зависеть, заниматься любимым делом. Не переживать о поздних возвращениях домой и том, что кто-то скажет ей, что она как-то не так выглядит, или что ее мысли полный бред. Она может возвращаться домой без чувства вины, переступать его порог без страха, что ее ждет новое увечье. Наконец она может быть той, кто она есть на самом деле.
И находясь в больнице, вдыхая запах хлорки и каких-то лекарств, смотря на эти белые стены, на людей в халатах, она поняла, что теперь будет счастлива. Теперь ее жизнь заиграет полными красками.
Спустя столько лет.
Она продолжала ощущать это и когда вышла из больницы, и всю дорогу домой, и даже весь этот день. Но как только наступил вечер, когда ее голова коснулась подушки, в ее мыслях всплыл образ одного человека. Того, кто ранил ее чувства настолько сильно, что она боялась о нем вспоминать. Его имя заперто за десятью замками, но образ появлялся перед глазами без спроса. Она вспомнила, что видела его каждую ночь во снах. Он приходил, протягивал ей руки, она тянулась к ним, но не могла достать. Они были близко, но в то же время невероятно далеко. Он звал ее, ждал, и она бежала, тянулась, но так и не достигала цели. И первые секунды после пробуждения она помнила его лицо. И его нежные руки. Но после забывала, окунаясь с головой в будничные дела. И теперь, когда большая часть проблем отступила, его образ пришел к ней раньше, чем она уснула. И в сердце вдруг сгустилась тяжесть, и воспоминания нахлынули с новой силой. Вернулась та боль, что она испытала в кабинете своего сгоревшего кафе.
И после каждый день она ощущала эту тоску.
XXX. Алексей Блонский «Замкнутый круг» Эпилог
19 мая 2024 года
В тот день я опаздывал на встречу. Дорога блестела от только что прошедшего дождя. Солнце скромно выглядывало из-за томно-синих туч. Где-то в далеке еще сверкала молния. Я ехал в город из поселка моей матери.
Ждал меня очень уважаемый человек. Мои руки неуверенно сжимали руль, потому что сил под конец недели у меня совершенно не осталось. Встретиться мой заказчик мог только в воскресенье, поэтому я подскочил по первому же звонку Игоря Николаевича, несмотря на свой законный выходной.
Целый год я уже не занимаюсь ничем незаконным, доходы вышли на стабильный уровень. Беспокоила только бессонница, накатывающая периодами словно хроническая болезнь. Но и с ней я смог ужиться.
Макс за это время прошел курсы и теперь подрабатывает айтишником из дома. С Мариной у них все наладилось, а Мишка стал еще более непоседлив, потому что научился бегать.
На дороге было мало машин, но все же нашелся тот водитель, который несся на огромной скорости и по какой-то неведомой причине решил меня подрезать. Я вдарил по тормозам, машина вильнула в сторону. Пытаясь справиться с управлением, я выкрикивал ругательства и ехал по встречке, виляя из стороны в сторону. В конечном итоге мне удалось выровнять машину, плавно затормозить, вернуться в свою полосу и остановиться на обочине. Впервые за год я подумал о сигаретах, но их теперь у меня не было, ведь я бросил курить.
Выйдя из машины, чтобы отдышаться, я вдруг почувствовал ноющее чувство дежавю, словно такое уже случалось однажды. Оглядевшись по сторонам, я удостоверился, что нигде не было камер, которые зафиксировали бы пересечение двойной сплошной. Без прав моя работа шла бы куда медленнее, а Игорь Николаевич дал бы подзатыльник. Но, слава богу, все обошлось.
Теперь мне было что терять, но я до сих пор ощущал себя пустым сосудом. Во мне не было чувств, я жил днем сурка, и в какой-то степени был этому даже рад. Когда в тебе нет чувств, это касается и плохих тоже.
На обочине я был не один. Впереди метрах в пяти от того места, где я остановился, стояла черная машина, вокруг которой бегала девушка. Она то открывала капот, то возвращалась к водительскому сидению, и так по кругу, а за ней тянулись длинные темные волосы, отливающие на солнце каштановым сиянием.
Я вынул ключи из зажигания, закрыл машину и двинул в ее сторону. После случившегося на девушек я смотреть не мог, и весь год жил как католический священник. Я избегал любого столкновения с ними, даже если это касалось работы. Все же, я бережно относился к пустоте внутри, не желая ее ничем наполнять. Но эта девушка вряд ли получит еще от кого-нибудь помощь утром в воскресенье на трассе в двадцати километрах от города.
Подойдя ближе,
