«Вот еще один человек, который мне неожиданно понравился, — думала я, открывая дверь, — и которого я предаю. Господи, что же мне делать? Продать квартиру и убежать из Москвы? Куда убежать? И потом, квартиру так быстро не продашь. Это процесс длительный. Разве что за копейки… Не хочу за копейки!»
— Привет!
Я очнулась от своих невеселых размышлений и подняла голову. Лара смотрела на меня, и лицо ее было таким же грустным.
— Привет.
— Как дела?
— Средней паршивости, — ответила я. — А у тебя?
— Аналогично, — ответила она коротким емким словом.
Я уселась в кресло клиента, Лара привычно взялась за мою голову. Поворошила волосы, сняла с лица косметику, осмотрела кожу.
И принялась за работу.
В этот раз она была странно молчалива, и в мою душу закралось сомнение: уж не догадалась ли она о том, что казачок-то засланный?
От такого предположения я немедленно утратила дар речи и просидела целых сорок минут молча, как рыба.
— Ну вот, — хмуро сказала Лара, убирая с меня длинную прозрачную накидку. — Стрижку я тебе поправила. Корни пока рано красить, можно еще недельки две подождать. Краситься хочешь?
— Не хочу, — ответила, я испуганная ее неприветливостью.
— Ну и слава богу, — пробормотала Лара себе под нос. Столкнулась с моим взглядом в зеркале и виновато пояснила:
— Прости, ради бога… Просто сегодня такой день…
— Какой? — сделала я вид.
Она немного поколебалась.
— Паршивый. День рождения.
— Господи!
Очень надеюсь, что Станиславский моего фальшивого изумления с того света не расслышал. «Садись, два», — как сказала бы Людмила Константиновна.
— Ненавижу этот день.
На этот раз я удивилась искренне.
Лара хмуро посмотрела на меня:
— А ты любишь свой день рождения?
Я подумала и пожала плечами:
— Не очень… Но сколько мне лет и сколько тебе! Большая разница.
Лара бросила в пустое соседнее кресло снятый халат.
— Двадцать шесть, — задумчиво произнесла она. — Да, конечно, это не срок… И все равно отчего-то муторно на душе. А у тебя когда День рождения?
— В октябре. Седьмого, как у Путина.
— «Весы», значит…
— Ага, недовешенная, — созналась я.
Лара подняла брови:
— В каком смысле?
— Это отец так говорил. Я худая была всю жизнь, вот он меня так и называл.
— И сейчас так же называет?
— Понятия не имею, — ответила я. — Он сбежал, когда мне было восемь лет.
— Прости…
— Да ладно!
Мы снова помолчали.
— Слушай, — с усилием начала вдруг Лара, — ты не торопишься?
— Нет, — ответила я обреченно. Все, что она скажет дальше, я себе уже примерно представляла. Как и то, что я ей отвечу. И от этой определенности хотелось выть.
— Тогда давай выпьем по бокалу шампанского?
— Давай.
— Нет, правда, не торопишься?
Лара оживилась так искренне, что мне стало совсем хреново. Ой! Извините, оговорилась. Я хотела сказать, что настроение стало совсем упадническим.
— Я не тороплюсь. А ты, что, с друзьями не отмечаешь?
— Нет у меня друзей, — ответила Лара.
— Почему?
Она пожала плечами:
— Как тебе сказать… Я, вообще-то, не москвичка, приезжая…
— А-а-а… Понятно.
— Да честно говоря, дома тоже не особенно дружила. В женскую дружбу я не верю, а мужики просто поперек горла стоят… Никого не хочу видеть.
Она спохватилась и виновато посмотрела на меня.
— Не беспокойся, я понимаю, — успокоила я. — Тебе хочется пообщаться со случайным попутчиком. Как в поезде.
— Да, наверное…
Я поднялась с кресла и тряхнула головой:
— Давай, собирайся. Только подождешь меня минут десять. Ладно?
— Слушай, ничего не нужно мне дарить! — запротестовала Лара, правильно уловив мое намерение. — Не выдумывай…
— Ну, цветы-то я могу купить? Просто ради приличия?
Она рассмеялась чуть веселей:
— Ну, хорошо. Иди, я подожду.
Я вышла из салона, перешла дорогу и направилась к небольшому магазинчику, стоявшему особняком среди больших домов.
В магазинчике было немноголюдно. Играла негромкая музыка, продавщицы, собравшись в одну группу, обсуждали новый номер «Бурда Моден».
Я неторопливо прошлась вдоль витрин.
Безделушек было множество. Были совсем маленькие смешные поделки, были игрушки покрупней, например, большой глобус в деревянной корзине со старинной картой, разрисованной белыми пятнами, драконами и фантастическими животными. Нет, это я не унесу.
— Вам помочь? — спросила меня одна продавщица. Она оторвалась от беседы и благожелательно улыбалась мне.
— Помогите, — согласилась я.
Продавщица подошла поближе.
— Вы подарок выбираете?
— Да.
— Мужчине, женщине?
— Женщине. Понимаете, она любит сувениры, связанные с путешествиями. Карты, модели кораблей…
— Вы хотите сделать дорогой подарок?
— Да нет, мы не настолько знакомы. Скажем так, дань вежливости.
— Понятно.
Продавщица в задумчивости пробежала глазами по полкам и витринам.
— Ага!
Она оживилась, торопливо прошла мимо меня и скрылась за стеллажами. Через десять минут вернулась обратно. В руках у нее были сложены листы бумаги.
— Посмотрите, — пригласила она. — Это компьютерные копии с хороших гравюр. По-моему, вполне приличный подарок.
Я стала перекладывать рисунки.
Листы были довольно большие, почти как целая газетная полоса. Кажется, этот формат называется АЗ.
Черно-белая штриховка ничуть не портила общее впечатление красочности и таинственности, исходившие от гравюр.
На одном из рисунков корабль, похожий на испанскую каравеллу, атаковал мифический морской змей. Знаете, такая помесь дракона, динозавра и питона.
На другом листе изображался корабль, плывший мимо острова сирен. Туман стелился над водой и скрывал от очарованных странников острые зубцы подводных скал и останки затонувших судов. Они видели только прекрасные лица женщин, поющих ангельскими голосами. Рулевой бросил штурвал и бежал на нос судна, ближе к товарищу, который указывал остальным на близкую землю.
М-да. Жутковато, но красиво.
— А сколько это стоит?
— Одна копия стоит сто пятьдесят рублей, — с улыбкой ответила продавщица.
— Прекрасно!
Я быстро отобрала четыре рисунка с увлекательными морскими сюжетами.
— Хотелось бы еще что-то…
— Да, я уже подумала. Что-то более осязаемое, да?
— Точно! — обрадовалась я. Не девушка, а умница! Прямо мысли мои читает.
— Вот, посмотрите…
И продавщица поставила на прилавок небольшую модель двухмачтового испанского парусника.
