— Но этого недостаточно, чтобы делать такие серьезные выводы.
— Конечно, я и сам понимаю. Но она все равно продолжает выдумывать какие-то неправдоподобные объяснения своему отсутствию. Да дело не только в этом. Тут важно и многое другое. Ну, например, то, как она смотрит на меня, а иногда и то, что говорит.
— Что же такого она тебе могла сказать? Например?
— Ну, я не знаю. Много чего. «Ты ведь все равно на мне женишься, неважно, что может произойти» и так далее.
Ну, это классический, описанный во всех учебниках, случай неуверенности в любовных отношениях одного из партнеров. Хрестоматийный. И я отчетливо слышу, как в моем мозгу зазвучал голос психолога. Алекс находится на переломном этапе своей жизни. Очень скоро ему предстоит совершить решающий шаг, поэтому не удивительно, что его начинают одолевать сомнения. Он не желает признаться самому себе в своих противоречивых чувствах, а потому начинает проецировать их на Дездемону. Ему так легче справиться с собственной неуверенностью. Да и со страхами перед неизвестностью: а что там ждет меня впереди? В общем, он страшится своих еще не описанных глав биографии. Вот в чем все дело. Наверное, это классический пример тех опасений, которые свойственны большинству мужчин: фобия перед ответственностью и осознание того факта, что отступать уже поздно.
Мне несколько раз приходилось подробно описывать похожие случаи, и я знаю, как следует реагировать на них. Надо поглубже заглянуть в себя и спросить: а в этом ли заключается настоящая проблема? Если это действительно так, то ее надо вывести на поверхность. Рассказать невесте о своих опасениях, и сделать это как можно аккуратней. Посмотреть, что она на это скажет и как поведет себя. Хорошенько все выслушать и обсудить вдвоем. Считается, что так молодые люди быстрее поймут друг друга. Только после этого они начнут более открыто общаться. И так далее.
Конечно, я не могу все это сейчас высказать ему вслух. Я в каком-то смысле — лицо заинтересованное. И он, возможно, понимает это.
Я поднимаюсь со своего места и ухожу к бару, чтобы заказать нам по второй порции коктейлей, и у меня появляется пара минут, чтобы обдумать свою стратегию. Возле стойки я оглядываюсь: наши взгляды встречаются и задерживаются дольше, чем я того ожидаю.
— Спасибо, — коротко благодарит Алекс, когда я возвращаюсь.
— Послушай, — авторитетно произношу я. — Ты сам сделал Дездемоне предложение. В тот момент у тебя ведь не было никаких сомнений. — В конце фразы я немного повышаю голос, и оттого она прозвучала скорее как вопрос, а не как утверждение.
Он слегка наклоняет голову вбок, словно ему требуется время, чтобы переварить эту информацию.
— Угости меня сигаретой, — просит он.
— Ты ведь не куришь.
— В общем, нет. Почти не курю. Но бывают исключения.
— Ты испортишь свои вкусовые рецепторы, — напоминаю я.
— Что касается кулинарии, то тут роль вкусовых рецепторов намного преувеличена, — сообщает мне Алекс. — Тут важно и многое другое. Запах, текстура блюда. А еще то, как оно выглядит на тарелке.
Под столом я ощущаю прикосновение его ноги, вернее, джинсов. Возможно, это случайность, но он не делает попытки отодвинуться. Я передаю ему сигарету и предлагаю огонь от своей зажигалки.
Первая доза табачного дыма попадает ему в легкие, он кашляет, но очень быстро приходит в себя, и тогда я задаю ему вопрос:
— Ну а что бы ты делал, если бы вдруг твои опасения подтвердились, и ты бы узнал, что она тебе действительно изменяет?
— Все сразу было бы кончено. Тут и сомнений быть не может. Ну, это как у тебя с Люком. Ты ведь так и не простила его, верно?
— Ну… в общем, нет. Но тебе не кажется, что в ваших отношениях остается много «серых зон»? Ну, представь себе, что бы подумала Дездемона, если бы сейчас увидела нас здесь? Мы сидим и выпиваем. При этом еще о чем-то беседуем. Мне кажется, это ее не слишком бы обрадовало, согласен?
— Но мы просто болтаем.
— И ты ей об этом расскажешь?
— Ну, нет, наверное. Но ведь это совсем не…
— Вот именно.
Я смотрю прямо на него. Он очень хороший человек. Это видно сразу. Весьма положительный. Вы только взгляните в эти глаза — они почти черные и с хитринкой. Сейчас они говорят о другой черте его характера. Той самой, которой не существовало девять лет назад. Видимо, он все же здорово изменился за это время.
— Так ты хочешь сказать, что из-за того, что мы тут с тобой просто сидим и болтаем, меня можно уличить в неверности?
— В каком-то смысле, да. В принципе.
И тут, безо всякого предупреждения, он тянется через столик и целует меня. Просто так, в закрытые губы. Ничего сексуального, чисто по-дружески. Вот и все. Но мне почему-то хочется, чтобы этот поцелуй содержал в себе нечто большее.
Чтобы все развивалось так, как мечтается мне.
— Мне, пожалуй, пора, — взволнованно говорю я, отстраняясь.
— Прости, я вовсе не хотел…
— Знаю, но мне нужно идти.
И тут он ловит мой взгляд своими почти черными глазами, и вот я уже сама тянусь к нему. Проходит лишь секунда, и я снова чувствую прикосновение его губ. Ничто не удерживает нас — между нами лишь столик. И все же я не нахожу в себе сил отпрянуть. Привкус свежего табака на его языке кажется одновременно сладким и каким-то порочным.
В моем мозгу вырисовывается образ Дездемоны. Ее лицо морщится и распадается на отдельные фрагменты. «Она обидится. Она не заслуживает такого отношения», — твержу я себе, поднимаю руку и легонько толкаю Алекса в плечо.
Я встаю из-за стола и пытаюсь как-то смягчить ситуацию:
— Ничего не произошло. Дездемона тебя любит и ни с кем тебе не изменяла. Вы скоро поженитесь.
Алекс ничего не отвечает и даже не делает попытки остановить меня, когда я выхожу из бара.
Очутившись на свежем воздухе, я быстро иду куда глаза глядят. Вот я приближаюсь к станции метро, но сразу же иду дальше — мне почему-то не хочется в подземку. Через какое-то время я оказываюсь на Оксфорд-стрит, где сажусь на двадцать пятый автобус и еду на Восток, к Фионе.
Что же мне так необходимо именно сейчас?
Я могу вам сказать точно. Сначала мне нужно услышать успокаивающий голос Фионы, когда я нажму на кнопку переговорного устройства у двери ее подъезда. Затем мне потребуется увидеть ее лицо, идеальное во всем и преисполненное дружеского тепла. Мне нужно рассказать ей о том, что произошло, а потом так же внимательно выслушать ее мнение. Мне нужно, чтобы она утешила меня и приободрила, а на десерт угостила чем-нибудь сладеньким.
