Долго раздумывать не пришлось, схватила полоски и пошла обратно в спальню, где на кровати расположился Максим, а рядом с ним Боня. Ну-ну, будет зализывать ему раны.
— Я смотрю ты готов.
— Да, сделаем это по-быстрому, — забираюсь на кровать и начинаю греть полоску.
— Слушай, если ты вспомнишь, о чем говорил ночью, я не буду это делать.
— Ты же сказала, что я в чем-то проспорил?
— Да, но, если вспомнишь маленькую деталь своего разговора, мы оставим твои небритые ноги девственными.
— Начинай, — Максим сам поднимает штанину, оголяя ноги. Ну как так?! Ведь точно все помнит, что за гад такой? Убираю защитную пленку и подношу полоску к ноге.
— Точно ничего не помнишь? Последний шанс, Максим?
— Не помню, — ну хорошо, прикрепляю кусочек полоски, а дальше не могу!
— Ты серьезно готов это терпеть?! Неужели просто не повторить то, что ты сказал ночью? Все ты прекрасно помнишь! Что, блин, язык отсохнет или корона спадет?
— А у тебя? Если мне память не изменяет, я в ответ ничего не получил, кроме как «ты головой ударился?»
— Я просто не поверила своим ушам, ну повтори, пожалуйста. Ну, пожааалуйста, мне очень надо.
— Люблю. Все?
— Кого? Тут Боня лежит рядом. Ты ей признаешься в любви?
— Тебя. Теперь все?
— Ну скажи всю фразу целиком.
— Я люблю тебя.
— Ладно, — наваливаюсь на него всем весом. — Так уж и быть, я тебя тоже люблю. Очень, — сначала Максим улыбается, а потом в миг меняется в лице. — Я не вру. Что случилось?
— Ты только что своей ногой припечатала мне всю полоску, — опускаю взгляд вниз и действительно припечатала.
— Ой.
***
Вплоть до самого отъезда Максим включил режим гада. Малоразговорчивый, злой и какой-то дерганный. Видела я его разве что только по ночам. А то, как он собирал свой чемодан меня навело на мысли, что он там прячет либо миллион баксов, либо труп человека. Одним словом, он был странный, расслабился только лишь в самолете. Иногда мне казалось, что он злой из-за лысины на ноге, все-таки мужское эго пострадало, да и это еще один косяк в мою копилку.
— Тебе так нравится мой профиль?
— Что?
— Ты уже пять минут на меня смотришь не отрываясь.
— Я переживаю, что ты такой злой из-за немного выбритой ноги. Прости, — Максим усмехается.
— Спасибо, что напомнила, но я не злюсь из-за этого.
— А из-з чего?
— Не из-за чего. С чего ты взяла, что я зол?
— Ты был неразговорчивый эти дни. Думала, что ты на меня обижаешься.
— Нет. Я просто жутко устал. И еще пять дней буду в небольшом напряге.
— Почему?
— Пусть это останется моей маленькой тайной.
— Ладно, — не знаю почему Максим выбрал Кубу. Через шесть часов злой стала я. Как-то я не думала о том, сколько надо лететь. Максим же наоборот стал прямо-таки светиться счастьем. Редко поймаешь момент, когда этот товарищ улыбается. Смотря на него, в очередной раз убеждаюсь какой он красивый, правда, волосы стоило бы укоротить. Забавно, год назад я еще шутила по поводу его «завихрений». Подумать только — год. Почему-то по ощущениям прошла целая вечность. Вот было бы здорово, если все и вправду будет вечностью. А почему нет? Я ведь люблю его, как и он меня, значит все можно сохранить. К тому же, он уже не мальчик и выбрал он меня. Да, все у нас будет хорошо. Мы же находимся высоко в небе, значит здесь и просить можно, о чем хочешь, и желания быстрее долетят до адресата. Складываю вместе руки, поднимаю голову вверх и мысленно молюсь, чтоб мы были вместе до самой смерти.
— Наташа, мы не падаем. Прекрати молиться, на тебя люди смотрят.
— Я не молилась, а думала. А долго еще лететь?
— Твоими молитвами почти долетели, скоро на посадку.
— Отлично.
В принципе долетели мы действительно отлично. В отель попали к вечеру уставшие, но счастливые. Номер с джакузи и видом на океан. Мамочки, я в раю.
***
Я действительно оказалась в самом настоящем раю. Такой счастливой я точно никогда не была. Я забыла напрочь обо всем, да что там, за четыре дня я, кажется, наела себе пару лишних килограмм, и, к моему удивлению, меня это нисколько не волновало. Такие морепродукты грех не съесть, а какие здесь умопомрачительные коктейли. Не хочу домой, хоть ногу ломай и оставайся подольше здесь. Я сумасшедшая, просто чокнутая.
— Я же просил выйти из воды, — меня подхватывают любимые руки и начинают кружить в воде.
— А я еще хочу, говорят, в воде быстрее загораешь.
— Главное не сгореть, сама об этом пожалеешь. Пойдем полежим.
— Мне и тут хорошо.
— Нет. Уже вредное солнце. На сушу, — на сушу, так на сушу, тем более, когда твои пятьдесят килограмм выносят на ручках. Господи, как же хорошо, только бы не сглазить. Максим ставит меня на песок и начинает мазать мое тело кремом, особое внимание уделяя носу.
— Ну может хватит его мазать, он даже не красный.
— Если он сгорит, ты мне жизни не дашь, к тому же, ты разве не хочешь быть красивой на фотографиях?
— А ты меня решил фотографировать?
— Обязательно, держи, — подает мне кокос и трубочку. — Говорят, вкусный.
— Я говорила тебе, что ты подозрительно милый?
— Не слышал, ночью расскажешь, может даже поблагодаришь.
В номер мы попали действительно ночью. А на утро я проснулась одна. Все пять дней мы просыпались вместе по будильнику, а сейчас ни будильника, ни Максима. Мало того, что меня никто не разбудил в десять утра, так я еще и одна. Сказать, что это странно — ничего не сказать. Кое-как разобралась с телефоном, но мобильник Максима оказался в номере. Спустилась в холл, на пляж, но его нигде не оказалось. Вернулась в номер и легла на кровать. К сожалению, хорошие мысли в голову не лезли. Первое, о чем я подумала — меня бросили, потом быстро отогнала эту дурную мысль. Но на смену ей пришла еще более дурная, но более реальная. С ним что-то случилось! Господи, что же делать? Это что получается надо обращаться в полицию?
Вскочила с кровати и начала как ненормальная ходить по номеру. Нет, ну какая полиция, мало ли куда он решил сходить? Сама не знаю зачем потянулась к вещам, в особенности к чемодану, который он так тщательно собирал. Открыла его, а он оказался просто пустым! В отличие от меня этот педант его полностью разложил. Открываю его половину шкафа и застываю.
Глава 32
Как там однажды мне говорил Максим — каждая девочка мечтает о кровати с балдахином? Какой к черту балдахин, когда передо мной висит мечта всех нормальных девочек! Мамочки, это же самое настоящее свадебное платье. Белое, с великолепным серебристым верхом и пышной юбкой. Подношу руку к этому прелестному созданию, чтобы понять сон это или нет. Нет, не сон — оно настоящее!
— Сзади оно на шнуровке, так проще подогнать размер. На Вике оно смотрелось симпатично, а на тебе должно быть идеально.
— Почему на мне идеально? — я хоть и не могу окончательно прийти в себя, но то, что позади меня Максим — это факт. Точно он.
— Потому что я так вижу. На самом деле, это самое дебильное занятие в жизни.
— Какое?
— Выбирать свадебное платье. Я не знаю, как вы их покупаете. Вика перемерила десятки платьев, а мне все казалось убогим, хотя, судя по цене я бы так не сказал. Но это было все не то, если честно я уже отчаялся найти что-то стоящее, мне по вкусу без всех этих пышных юбок, но Вика сказала, что тебе нравится пышное. И вот, когда увидел на ней это, понял, что оно для тебя, — ну скажи уже хоть что-нибудь, Наташа. Позади тебя живой Максим, его не прибило где-нибудь кокосом, а передо мной свадебное платье. Он мне замуж предлагает что ли выйти? — Значит тебе не нравится, но другого, увы, нет, все же давай наденем, может тебе оно приглянется.
— Ты с ума сошел? — поворачиваюсь к Максиму. — Оно великолепно, это же мечта всех девочек! Ты мне замуж предлагаешь за тебя пойти, Островский?
— Нет, ты что?! Просто в этом отеле каждый июль проводят конкурс на лучшее свадебное платье. Ну вот ты и будешь дефилировать в нем, не мне же щеголять в этой пышности.
