Какие-то копейки в итоге все-таки отсыпали, и нам бы задуматься, но слишком уж мы были измотаны. И не замечали ничего, пока на меня не наорал Макаров. Ему до зарезу понадобилась какая-то агитка, которую я не сделала, потому что была занята картами.
- Вы же знаете, Андрей Сергеевич, мы по проверке работали, - я изо всех сил пыталась держать себя в руках. - Сегодня все сделаю.
- Да мне дела нет, по чему вы там работали! – завопил он. – Если вы не справляетесь, придется поставить вопрос о вашей профпригодности.
Это было какое-то дурное дежавю, но плакать на подоконнике я не стала. Вернулась в отдел и наябедничала Максиму.
- Иди обедай, - сказал он, посмотрев на часы. – Я попозже. Пойду с ним пообщаюсь. Что-то он совсем берега потерял.
В столовой к раздаче и к кассе змеилась очередь. Я взяла поднос, пристроилась в хвост и услышала:
- Да просто сучка.
Впереди стояли Ольга из медотдела и Лариса из маркетинга. Они так увлеклись обсуждением означенной сучки, что меня и не заметили.
- Так он сам ее откуда-то притащил, - фыркнула Ольга, и я насторожилась. – Они все время после работы вдвоем оставались. Ясное дело, чем занимались.
- Ага, - кивнула Лариса. – А потом сделал ее своим замом. Прикинь, да? Пришла всякую фигню на сайт писать, хлоп – и зам административного директора. Вот уж хотела б я знать, каким минетом она его на это разложила, да еще и у невесты увела.
- Да, видимо, таким - волшебным. Та хоть красотка была, а эта что? Без слез не глянешь. Я бы на их месте сидела тихо, как мышь под веником, а они лижутся у всех на виду, смотреть противно.
- Та за ним тоже особо не следила, - Лариса поставила на поднос салат. – Вечно черт знает в чем ходил. Мог бы с такой зарплатой и поприличнее одеваться. А этой вообще пофигу все… Вчера смотрю на него: черные ботинки и синие носки. Представляешь?
Носки? Синие? Я и правда не заметила. Герман всегда сам себе одежду покупал и одевался по своему усмотрению, попробовала б я ему советы давать. Поэтому и за Максимом не следила, что он там на себя напяливает.
Вообще ситуация сложилась идиотская. Как-то дать им понять, что я рядом? Или еще послушать? Противно было до ужаса. Но, положа руку на сердце, разве я ожидала чего-то другого? Да нет, прекрасно знала, что нам не моет кости только ленивый. Но одно дело знать, а другое вот так слышать.
- Носки – это ладно, - вздохнула Ольга. - А вот понты его бесят страшно. Ах-ах, на мне все тут держится, если бы не я, все бы давно развалилось.
- Ничего, - хихикнула Лариса, разглядывая меню, - думаю, недолго им пальцы гнуть. Про Макарова слышала?
Тут Ольга потянулась за хлебом и наконец заметила меня. Покраснела, толкнула Ларису в бок. Быстро взяв первое и второе, они ушли в самый дальний угол. Я тоже поставила тарелки на поднос, расплатилась и села за столик.
Из подслушанного разговора меня больше всего заинтересовала последняя часть. Про понты и пальцы. Все это было непонятно и мне категорически не нравилось.
Я доедала суп, когда пришел Максим – мрачнее тучи. Очередь уже рассосалась, он взял что-то себе и сел рядом.
- Знаешь, Нин, у меня такое чувство, как будто что-то происходит, - сказал он. – Не то. Возможно, уже давно, но мы были так заняты всей этой фигней, что не обратили внимания. Макаров сейчас на меня наорал капитально. Мол, я тут бардак развел – во всех смыслах. Иначе не надо было бы так впахивать перед проверкой.
- Нормальное кино, - кивнула я. И пересказала услышанный разговор. Опустив пару самых ярких моментов. Про минет и носки.
Следующие два дня мы усиленно наблюдали. Возможно, это была паранойя, но, скорее всего, нам не показалось. Действительно что-то такое висело в воздухе. К тому же некоторые начали демонстративно нас сторониться. Тогда как другие наоборот подчеркивали дружелюбие. Конечно, причиной могло быть то, что наши с Максимом близкие отношения из сплетни-предположения превратились в объективную реальность, но я была почти уверена: дело не только в этом.
- Я тут подумал, Нин, - сказал Максим, когда в среду мы возвращались домой. – Знаешь, что такое медицинская провокация? Хроническую гонорею обычные анализы не показывают, надо выманить в острую форму. Способы есть разные, но самый действенный – инъекция пирогенала в задницу. Очень больно, и температура подскакивает до сорока градусов. И зараза выходит из подполья. Тогда ее можно лечить. Что, если мы такую провокацию устроим?
- Как именно? – не поняла я.
- Свалим в отпуск на пару недель.
- Рискованно. Кто знает, что обнаружим, когда вернемся.
- Зато это будет явно, а не под водой. Короче, давай, завтра пишем заявления.
= 41.
5 февраля
- Слушай, а мы не слишком старые, чтобы на сноубордах? – поинтересовалась я, разыскивая в дальних недрах шкафа специальные штаны, куртку и защиту на задницу.
- Я в прошлом году в Кировск ездил, в Хибины, - Максим сидел на кровати с кружкой кофе и наблюдал за моими поисками. - Так там рассекал на доске дедушка лет шестидесяти. Правда, бодренький такой, крепенький. Да еще как! К тому же вдруг этот раз будет последним?
- В смысле? – не поняла я. – Почему последним?
- Вдруг у тебя снова случится острый приступ гормонального склероза? Пропустишь таблетку – и все, никакого сноуборда на ближайшие несколько лет. А потом действительно станешь слишком старая.
- А тебе ручки не надо беречь? – разозлилась я. – И потом, может, ты все-таки скажешь, куда мы едем? Или я в аэропорту узнаю? Фокин, я нервничаю, когда мне сюрпризы делают, честно.
- Уймись, женщина, - Максим дотянулся и ущипнул меня за попу. – Я еще билеты не брал и гостиницу не бронировал. На случай твоей возможной истерики. Смотри.
Он открыл в телефоне какую-то картинку и показал мне. Страшноватого вида деревянный домик. В горах. Снег вокруг. Ну и что?
- Перевал Годердзи.
- Это где такое? – удивилась я.
- В Грузии. Точнее, в Аджарии. Сто километров от Батуми.
- Фокин, ты рехнулся?! – я так и шлепнулась на кровать.
- Ни разу. Мне пациент рассказывал. Там классно. Курорт два года как открылся. Еще глушь и дичь. Они с женой в прошлом году в гостинице были единственными постояльцами целую неделю. Помнишь старый фильм «Отель «У погибшего альпиниста»»? Что-то вроде того.
- Помню. А ты ему сломанные руки и ноги чинил?
- Да. Но он их в другом месте сломал. Поехали, Нин, пока там еще не все загадили.
- Слушай, ну не знаю, - засомневалась я. – В Грузию – стремно как-то. Ты там вообще был?
- И не один раз. Тебе понравится, вот увидишь. Лучше бы о другом беспокоилась.
- О чем еще, чудовище? – застонала я.
- Отпуск – это экстрим вообще. Жить вместе у нас вполне получается. Работать – еще лучше. А вот отдыхать – намного сложнее. Мы друг друга не загрызем?
- Ну, если загрызем, тогда вопрос будет снят, - хмыкнула я, прикидывая, влезу ли в штаны для сноуборда. - Кстати, ты прав, сколько мы вдвоем с Германом ни ездили отдыхать, столько и ругались насмерть.
- Мне Зойку в Таиланде тоже утопить хотелось. Так что смотри, еще не поздно…
Заявления Сафонов нам подписал со скандалом. Сказал, что мы совсем оборзели – и премию, и отпуск, не жирно ли? Тем более, я в «Альтермедике» года не отработала. О чем еще и как именно Максим с ним разговаривал, я так и не узнала, но две недели отпуска мы в итоге получили. В лавке за нас обоих осталась Кристина, больше некому.
После подслушанного мною разговора в столовой мы уже не прятались. Нет, публичных обжиманий не устраивали, конечно, но и не делали вид, что всего лишь начальник и подчиненная. По правде, я надеялась, что после всплеска разговоры стихнут, но ошиблась. Ощущение было такое, что вокруг нас все время искрило электричеством.
В четверг Макаров не ответил на мое «доброе утро», а Юлька позвонила и спросила, что у нас происходит, потому что до нее доползли какие-то мутные слухи. Будто у нас в отделе не все в порядке после проверки. К счастью, нам осталось доработать всего до конца недели. На понедельник Максим взял билеты в Тбилиси – я все-таки согласилась, хоть и не без колебаний.
