Когда я пришла по указанному в газетке адресу и заявила, что могу сняться во всех труселях в любых ракурсах, но с условием надетой на лицо полумаски, рекламщики радостно потёрли руки. Пусть ростом я не вышла, да и лицо без эльтской симметрии было далеко от идеала, но зато фигура полностью отвечала требованиям времени: красивый второй размер, подтянутая талия и крепкие стройные ноги с симпатичной круглой пятой точкой. Да и как повернуться и выгнуться так, чтобы смотреться в кадре симпатичнее, я знала – спасибо селфи. Фотограф был в восторге от моей раскрепощённости. Рекламщики тоже впечатлились результатом и даже предложили постоянный контракт, но там были нужны документы. Я по понятным причинам отказала. Заплатили мне прилично – хватило на пару платьев, продукты, косметику и звонок в издательство, где требовался переводчик русского языка.
В издательстве ко мне отнеслись скептически и без документов сотрудничать отказались. И Ай предложил мне прогуляться до лондонского Сохо, увеселительного района. Тем более что дорога на скоростной электричке занимала всего пятнадцать минут.
Там я, обогнув бордели по широкой дуге, нашла бар посимпатичнее, с аппетитом пообедала и, попросив у вяло бренчащих музыкантов место за фортепьяно, зафигачила по скучающей публике нерождёнными в этом мире хитами. В ход пошли и песни Линкин парк, и баллады из игр, и даже песни певицы Максим – в общем, на что только хватило голоса. Зашлифовала я неожиданный концерт песенкой про ведьмака с чеканной монетой и, пока обалдевшая публика вместе с сотрудниками приходила в себя, быстренько свалила. На следующий день вернулась и повторила концерт с теми же песнями. И ещё разок, и ещё. На четвёртый день я исполнила всего три песни и в ответ на возмущенные охи набившегося народа вздохнула, что больше прийти не смогу – нужно искать работу, а деньги кончаются. Хозяин бара, просёкший, что взлетевшие продажи могут упасть, внял намёку, и подработку я получила. Бар назывался «Италия».
Удачно, что в тот же день по радио объявили послание от Северуса Снейпа Грегори Хаусу и, подтверждая клиента, поставили Вивальди. Я назначила встречу на месте работы. Не очень умно, но там сотрудники уже были готовы присмотреть за моим младшим братишкой, который привлёк внимание эльтов, и прикрыть его в случае надобности. Мою женскую ипостась магический радар не воспринимал, мужскую защищал Ай, но, во-первых, дух келпи дурить чары мог короткое время, а во-вторых, не единой магией эльты живут. Но обошлось.
Лорд Бэрбоу кривился, плевался и исходил ядом всю встречу, но даже не заикнулся о моём возвращении в Фогруф. Единственный вопрос насчёт меня адресовался официанту:
- Ваши люди помнят, что за нарушение Второго Изначального закона от вашего… заведения останется только мелкий щебень?
От тихого вкрадчивого тона и немигающего взгляда льдисто-голубых глаз бедолага покрылся мурашками.
- К-конечно, мистер… - залепетал он.
- Не пугайте народ. Они видят меня впервые в жизни, - поспешила я заступиться за него, пока сотрудников не хватил инфаркт.
- Мне так не показалось. Наоборот, я бы сказал, что он смотрел так, словно сравнивал вас с кем-то. Не так ли, мальчик?
А официант взял и ляпнул:
- Здесь работает его старшая сестра, Валенсия Волхова.
Лорд Бэрбоу прекрасно знал мою историю, и от новости о старшей сестре он… В общем, он был очень ошеломлён.
- Старшая сестра?
Я обезоруживающе улыбнулась и выдала заранее подготовленный ответ:
- Не в том смысле, о каком вы подумали, сэр. И это, кстати, будет вашей платой – не пытайтесь что-то выяснить о нас. И сообщить о моём местонахождении тоже не пытайтесь. Небольшая цена за здоровье, не так ли?
- Какое разочарование. Но раз вы так хотите, мистер Волхов, я даю Слово.
От этих тягучих интонаций у меня сладко засосало под ложечкой. Дед и внук внешне не походили ни капли, но если закрыть глаза, то представить, что рядом со мной Корион, было очень легко. Манера, темп, даже тембр – всё напомнило его так сильно, что мне захотелось плакать. Дар тут же откликнулся предупреждающим уколом в сердце.
Чтобы не обернуться прямо в зале, пришлось работать очень быстро и так же быстро прятаться в туалете. Там-то судорога превращения меня и скрутила. Благо я заранее надела платье под свитер, скатав подол. Оставалось только спрятать мальчишескую одежду в почтальонку и переобуться. Если с принципом оборота в девушку я более-менее разобралась, то обратно превратиться у меня не получалось. Не обладала девушка Валя способностями, и всё тут! Мальчишкой-эльтом я становилась только через пять часов.
Выскользнуть тихо в тот вечер я не смогла – засёк хозяин и отправил на сцену. Ну я и вышла. Нагло вышла, прямо под льдистые очи лорда Бэрбоу.
Концерт он послушал с интересом и, совершенно неожиданно вручив мне тишком более чем щедрые чаевые, степенно удалился. Без вопросов, хотя его явно распирало от любопытства. Лорд дал слово - лорд сдержал слово.
Поэтому, когда через несколько дней в начале моего очередного, подготовленного совместно с музыкантами номера в бар зашёл Корион Хов, я чуть слова не забыла от изумления. Ведь лорд Бэрбоу обещал! Как так получилось? Я регулярно посылала Ая в Фогруф. Он даже разок попал на бурное обсуждение владелицы гребня Кориона и, обидевшись за меня, подпалил конверты. Правда, из-за этого усилия ему пришлось вернуться ко мне, потому что для этого фокуса он потратил все силы. Неужели именно в тот промежуток времени мы и пропустили самое важное?
Хов задержался в дверях, неторопливо огляделся. Высокий, чёрный, мрачный и строгий, он смотрелся в баре так же, как благородный жеребец в коровьем стаде.
Проигрыш кончился. Хов обернулся и при виде меня застыл столбом. Я усилием воли отвела взгляд, уставившись куда-то в стену над головами слушателей и набрала воздух в легкие. А ведь сегодня у меня одна из самых популярных песен группы Эванесенс. И текст там...
- Как незапертая дверь мой взгляд повел тебя в ледник, юдоль глубинной тьмы внутри моей души. Над нею сон укрыл в холодный мёртвый слой. Вернуть живой и пробудить смог лишь ты…*
Хов медленно опустился на стул с таким лицом, словно ему выстрелили прямиком в сердце. Написанная абсолютно посторонней женщиной песня практически нарисовала на мне указательные стрелочки. Эх, как эпично бы получилось, но у Вадима Волхова не хватило мозгов придержать эту песню при себе и не исполнять во время зимних каникул, подробно рассказывая историю её создания. Так что вывод у Хова может быть только один – за ребёнком явилась родственница. За местную мне себя не выдать - ни документов, ни прошлого.
Из отведённых пяти часов осталось три с половиной. И я более чем уверена, что Корион никуда отпускать меня без разговора не захочет. Уходить не хотелось. Обманывать и недоговаривать тоже. Но если я сейчас признаюсь, что Валенсия и Вадим – одно и то же, то гребень он мне не подарит. Ведь ему нужна женщина, человек, а Вадима он отметает в сторону как эльта, допуская его лишь к роли наводчика.
Твою мать! Что же делать-то? Я не хочу врать!
Отзвучали последние такты последней песни. В баре на мгновение повисла тишина, которая взорвалась: люди засвистели, захлопали, кто-то бросил цветы. Я поклонилась, выпрямилась - и угодила прямиком под прицел чёрных глаз.
И всё: люди, хлопки, сцена, бар - исчезло, отодвинулось куда-то, стало неважным. Я смотрела на него, чувствуя странную обречённость, и наверняка выглядела при этом, словно бредущий по пустыне неведомо сколько путник, внезапно узревший оазис.
Он стал… как-то спокойнее. Исчезла тревожная складка между бровей, вечно недовольный излом губ разгладился. Больше не стыли в глазах холод и горечь. Парадоксально, но возвращение Владыки пошло ему на пользу.
Я покрепче вцепилась в микрофон: тело вдруг потеряло вес, и пол уходил из-под ног. Корион всё сидел неподвижно и смотрел, а мне казалось, что ещё один вздох - и взлечу.
С ним всё хорошо. Он в порядке. Он цел и невредим.
