Артур с отцом болтали, обсуждая вчерашнюю игру, а мы с мамой нарезали салат, сделали бутерброды и омлет. Сели есть, но я заметила, что отец выглядел каким-то напряжённым.
– Так, – сказал он через несколько минут. – У нас в доме теперь будут новые правила в свете новых обстоятельств.
Я напряглась и посмотрела на отца. Заметила, что Артур отреагировал спокойно, просто поднял глаза на папу.
– Ты, – ткнул в меня, – теперь спишь с закрытой на замок дверью. А ты, – он повернулся к Артуру, – наоборот – с приоткрытой. Ну вы поняли, да? Хотя бы пока живёте дома. Как уедете учиться, делайте что хотите.
Папе явно эта речь далась непросто, а я же почувствовала, как мои щёки неумолимо охватывает огонь.
– Максим, ну зачем же так грубо, – вклинилась мама, что делала очень редко, когда отец начинал воспитательные мероприятия. – Они уже оба совершеннолетние. Думаю, беседы о контрацепции будет достаточно.
Мне казалось, что я вот-вот стану кучкой пепла на стуле. У меня с родителями были хорошие, открытые отношения, но о сексе со мной беседы не велись. Подсовывались книжки, бросались намёки типа “дочь, ты всегда можешь прийти к нам с вопросом или проблемой, если вдруг что-то случится”, но вот так в лоб – никогда.
– Если стесняетесь спросить у нас, – мама повернулась к Артуру, который, в отличие от меня, выглядел совершенно спокойным и расслабленным, – то обратитесь к нашему семейному доктору – Петру Викторовичу.
– Нет, мам, – я всё же не выдержала. – Точно не к Петру Викторовичу.
– Ну короче, – подытожил папа, хлопнув Артура по плечу. – Аккуратнее там. А то… ну ты понял.
– Папа!
– Понял.
Как я завидовала сейчас его спокойствию и невозмутимости. Он ответил папе так, будто они обсудили план тренировок, и Артур всё принял ко вниманию и настроился выполнять. Мне же хотелось спрятать лицо в ладони и так просидеть до момента, пока все из кухни не выйдут.
Кофе допили как ни в чём не бывало, и родители снова уехали, оставив нас с Артуром одних. Мы с ним переглянулись и рассмеялись, не выдержав.
– Они волнуются, это нормально, – он привлёк меня к себе. – Хорошо, когда есть кому волноваться о тебе.
Мы замолчали, каждый понимая, о чём он говорил.
Артур давно лишился родительской заботы, и то что меня смущало и заставляло чувствовать себя неудобно, его радовало. Улыбка матери, похвала отца, пусть и неродных, но принявших его – были для Артура желанными и важными.
Он совсем не был наглым и заносчивым, как попервой мне показалось. Сейчас он обрёл семью, пусть ему уже и было восемнадцать, и я видела, как это его окрыляет. Потому что это важно.
С ним я действительно чувствовала себя очень счастливой. Наполненной, воодушевлённой, готовой к жизненным свершениям. Кто-то бы сказал, что в восемнадцать ещё рано говорить, что это выбор на всю жизнь, может так оно и есть, но Артур точно был моим человеком. Моим выбором. И понимание того, что я для него тоже этот самый выбор, и делало меня невероятно счастливой.
– Поехали к Паше? – спросила я, прильнув к нему.
– Поехали, – ответил он и нежно обнял.
Эпилог
– Хитрый ты, Максим Романович, – негромко заметила Милана Авдеевна, тонкой рукой поправив капюшон лёгкого плаща.
– Откуда такие выводы, дорогая? – приобнял её муж.
– Ты мог выбрать любого парня из команды для протежирования, они у тебя там все орлы.
– Но?
– Но выбрал Артура. Мальчишку из детского дома. Целеустремлённого, неизбалованного, имеющего цель и настроенного идти к ней. А ещё доброго и честного.
– Это плохо?
– Нет, конечно, – женщина усмехнулась. – Но ты выбирал ведь не просто перспективного футболиста. Ты выбрал партию для своей дочери.
Максим Романович пожал плечами. Его жена была женщиной умной и проницательной. И она ему доверяла. Она поняла всё верно давно. И если бы была не согласна, то попыталась бы пресечь его план.
Он пожал плечами и улыбнулся, глядя на жену.
– Коварный средневековый домашний тиран, – рассмеялась Милана Авдеевна. – Если ты забыл, то мы живём в двадцать первом веке, и девушки вольны сами себе выбирать партию.
– Так Николь и выбрала сама, кто же её заставлял, – хитро усмехнулся Максим Романович. – А ты что хотела, чтобы она остановилась на том избалованном сопливом мажорчике? Или выбрала придурочного нарика Славика – сынка Муравьевых? Честно скажу, большая часть этих золотых мальчиков из дерьма сделаны. Не все, но я не готов разменять дочь на поиск нормального. А Артур он… настоящий, понимаешь? С пониманием что такое хорошо и что такое плохо. Я это заметил ещё он только пришел ко мне в команду.
– Ладно, тише, а то Сонечку разбудишь, – шикнула на мужа Милана Авдеевна и аккуратно поправила одеяльце в коляске.
– Смена караула, – кивнул Максим Романович на идущую в их направлении пару.
– День добрый, – поприветствовал Павел. – Пост сдан, пост принят.
– Ника звонила, сказала, что пресс-конференция уже закончилась, и они с Артуром скоро приедут.
– Да пусть не спешат, мы с Любой с удовольствием присмотрим за малышкой.
Но дедушке с бабушкой было жаль расставаться с маленькой внучкой, и они продолжили идти вдоль набережной вместе с братом Артура и его женой.
Им нравилось общаться, они вообще по-родственному здорово сошлись. Павел после серии операций снова смог вернуться к нормальной жизни, у него появилась любимая женщина – одна из медсестёр частной клиники, где он проходил лечение и реабилитацию. Он во всём поддерживал младшего брата и его жену.
Артуру и Нике было непросто. Головокружительный успех на спортивном поприще затруднял очное обучение в Академии, и Артуру пришлось перейти на заочное. Постоянные тренировки, командировки, повышенное женское внимание – всё это добавляло сложностей, но их пара была настолько крепкой и слаженной, настолько гармоничной, что подобное не могло разрушить их счастья.
Ника закончила университет и стала менеджером уже успешного футболиста Артура Якушева. Не сразу, сначала работала под началом более опытных коллег.
А потом и сама
