его по плечу, я заметила, что рука его подрагивала.
– Что теперь? – бестолково спросила я их.
– Придется возвращаться назад, – зло сказал Гриша. Мы поплелись в сторону дома, думая каждый о своем.
– Ты вообще поняла, что нас хотели убить? – поинтересовался Гриша.
– Испортив тормоза?
Он кивнул.
– Летальный исход в таком случае выше девяноста процентов, нам крупно повезло.
– Что тебе не нравится конкретно? – спросила я, понаблюдав за ним.
– До этого намерения были не столь очевидны. В лесу нас вроде бы вообще не трогали, в особняке могли поджидать с целью побеседовать, по крайней мере, погоню за нами не послали. Дом могли поджечь с целью припугнуть, если бы вы спали, то успели бы проснуться и покинуть дом. Но сейчас кто-то явно готовился проститься с нами навсегда.
– А Любку похитили, решив, что раз она внучка, то знает все, что нужно, – добавила я, и мы примолкли. Направление мыслей было очевидно: сначала избавиться от нас, потом заняться Любой, а после этого… Мне даже думать не хотелось, что может случиться. Родион решительно сказал:
– Мы должны ее найти.
Мы кивнули, хотя идей, куда идти искать не было ни у кого.
– Пойдемте к деду в усадьбу, – сказала я вдруг, – он мужик глазастый, мог и приметить проезжающую машину.
Мысль была так себе, но мы двинули в ту сторону. Идти пришлось прилично, мы теряли драгоценное время, злились, но ничего поделать не могли. Наконец, вдали мелькнули крыши особняков. Прибавив шагу, вскоре мы прошли под шлагбаумом по дороге. Было темно и тихо, мы двинули к одному из особняков, как вдруг откуда-то сбоку раздался голос.
– Стой, кто идет?
Я узнала старичка и громко ответила:
– Это Василиса, – и еще добавила, – принцесса.
Тут же зажегся луч фонаря, мы сощурились, с трудом разглядывая старичка с трубкой в зубах.
– И что же ты тут делаешь в такой час, принцесса? – спросил он.
– Мы хотели у вас спросить, вы не видели тут машины последние минут сорок?
Он сердито покачал головой:
– Ты помнишь, что я тебе говорил?
– О чем именно? – уточнила я.
– О любопытной Варваре, которой нос оторвали.
– Помню, но вы поймите, сейчас дело очень серьезное.
– Теперь и голову оторвут, – выдал он с печалью в голосе, и в тот же момент что-то обрушилось мне на затылок, и я упала во тьму.
Открыв глаза, поняла, что кардинально ничего не изменилось: та же темнота, боль в голове, еще и жутко холодно. Я сделала попытку подняться, но тут же застонала и бросила эту попытку.
– Василиса, – раздался Гришин голос, – ты очнулась?
– Вроде того, – пробормотала я, вглядываясь в темноту и различая три мужских силуэта, – кто с нами?
– Это я, Сашка, – раздался голос приятеля, надо сказать, весьма грустный.
Я снова попыталась встать, превозмогая боль, но тут же поняла, что помимо физического недомогания меня держит рука, прикованная наручниками к трубе.
– Какого черта происходит? – нелицеприятно высказалась я, – вы тоже прикованы?
– Ага, – усмехнулся Гриша, – дед отвлек наше внимание, ребятки подошли сзади и долбанули по башке. Очнулись мы уже здесь.
– А Сашка?
– Меня сцапали раньше, – вздохнул он, – и привезли сюда.
– Зачем? – задала я логичный на мой взгляд вопрос, а Гриша вздохнул:
– Думай, Василисушка, думай.
Я напрягла и без того больную голову, а потом простонала:
– Это он все устроил, дед?
– Соображаешь, – хмыкнул Гриша.
– Любка, наверняка, у них, – заявила я решительно, – нужно выбраться отсюда и найти ее.
– Наручники ты разгрызешь? Поверь, мы тут тоже делом занимались, пока ты была в отключке. Сидят, как влитые.
Я снова высказалась и заметила с горечью:
– Как же я могла не догадаться?
– С чего бы тебе догадаться? С таким успехом можно каждого жителя подозревать.
– Неужто он тот самый третий ребенок? Арнольд?
– По возрасту подходит, но точно неизвестно.
– Не мог он убить Аркашку, – не поверила я, – он же брат ему.
Тут Сашка робко кашлянул.
– Кто кому брат? – поинтересовался неуверенно.
– Долгая история, – отмахнулся Гриша и обратился ко мне, – после всего случившегося ты веришь в его родственные чувства?
– Ребята, – тихо протянул Сашка, – Аркашку, скорее всего, я убил.
– Что? – выпалили мы разом. Тяжело вздохнув, друг продолжил:
– В тот день, после дискотеки, вы с Любкой попросили меня сделать вам по бутылочке, но потом надобность отпала, и я вылил согнанное в ведро.
– Помню, – кивнула я.
– Через некоторое время я вернулся в комнату, мне не понравился запах, я стал проверять… В общем, спирт оказался паленый. А я с него как раз гнал для Аркашки коньячный напиток.
Сашка умолк, мы тоже молчали, осмысливая услышанное. Не хотелось верить в такую дурацкую случайность, но жизнь, как говорится, может развернуться на пятаке, так что это вполне могло быть правдой.
– Но ведь на дискотеке никому не стало плохо, – сказала я.
– Там был спирт из другой коробки, его как раз хватило для дискотеки, а потом я вскрыл новую коробку… Когда понял, что к чему, то ужасно испугался. Такие дела вокруг творятся, к тому же вы заподозрили, что Аркашку убили, я подумал, что полиция может подумать так же, и если все вскроется, мало мне не покажется…
– Это ты поджег дом? – ахнула я, а Гриша только матюгнулся.
– Да, – голос одноклассника был донельзя расстроенным, – я подумал, вы решите, что это как-то связано с деревней и тем, что в ней произошло. Потом еще Кристину убили, все вокруг вас стянулось…
– Вот спасибо тебе, – заметил Гриша, Сашка вздохнул.
– Когда ты отнес Аркашке напиток? – спросила я.
– Вечером перед дискотекой. Он меня про вас спросил, тут ли вы еще, я сказал, что да, он мне и говорит, мол, ты, Сашка, лучше в это дело не лезь и девчонкам скажи, чтобы домой ехали, ничего хорошего не выйдет. Я его пытался разговорить, но он как замолчал, так больше и не раскрыл рта. Я от него вышел, пошел домой, а на душе как-то нехорошо, повернул назад, думаю, дай— ка еще раз попробую поговорить. Подхожу, а с задней калитки дед выходит.
– Какой дед?
– Этот, из имения. Я в кустах переждал, пока он не скрылся, потом заглянул к Аркашке. Тот мне рад не был, наорал, чтобы я прочь убирался, я и ушел.
– Почему же ты нам не рассказал? – качая головой, спросила я.
– Я хотел для начала у Виталика выспросить про этого деда.
– Какого Виталика? – устало спросил Гриша.
– Пономаренко. Он же деду этому помогал, его Володька Киров привлек.
– Ничего не понимаю, – пожаловалась я.
– Короче, – стал торопливо объяснять Сашка, – мы с
