за мной. Пещера уходила куда-то в даль. Гриша взял фонарь из моих рук и пошел вперед, держа меня за руку.
– Слабо верится, что в таком узком пространстве кто-то проводил черные мессы, – прошептала я, он не ответил.
Шли мы минут семь, пещера уходила вниз и постепенно сужалась, в какой-то момент мы остановились у небольшой щели. Гриша пролез внутрь, я следом, и тогда нашим глазам открылся грот, заваленный различными вещами. Тут были картины, драгоценности, какие-то вазы, оружие. Некоторое время мы молча смотрели на нашу находку, потом Гриша сказал:
– Ты вообще представляешь, сколько это стоит?
Я пожала плечами, если судить, как удачно прожила свою жизнь Любкина прабабка Ольга Васнецова, даже малой толики найденного хватило бы с лихвой на безбедное существование.
– Что будем делать? – спросила я его. Теперь плечами пожал он.
Мы еще некоторое время пробыли в гроте, после чего вернулись в лес. Гриша слазил на дерево и повернул рычаг, дверь захлопнулась с щелчком, и перед моими глазами снова была пещера, заваленная камнями.
– Любкин прадед был гением, – заявила я появившемуся Грише.
– Не думаю, что он, – отозвался тот, а я уставилась на него, – пещеры подобного плана периодически находят в нашей стране. Предполагается, что их создавали специально недалеко от имений, там в случае опасности могли укрыться на время, собственно, владельцы. Думаю, немецкий дедушка был человеком неглупым и сообразил, что за пещера перед ним и как ею воспользоваться.
Гришины доводы были логичны, и я с ними согласилась. Но, так или иначе, отрицать прадедов ум не стала, человек он был хоть и не простой, но явно не дурак.
– Что будем делать? – спросила я Гришу.
– Надо звонить Любке, пусть возвращаются. Пока менты соберут все бумажки, пройдет время, но медлить не стоит, порой они бывают весьма расторопны.
– Предлагаешь вывезти драгоценности?
– Конечно, пока припрячем их, потом начнем потихоньку сливать по каналам.
– Каким каналам? – не поняла я, а он рассмеялся.
– Налаженным.
– Гриша, – нахмурилась я, глядя на него, – что ты вообще за человек?
– То есть?
– Ты говорил, что занимаешься антиквариатом, но то, как ты себя ведешь, твои знакомства, связи намекают на кое-что другое.
– О чем ты? – Гришин взгляд был скромен и невинен, но в глубине плясали чертики.
– Ты понимаешь, – разозлилась я. Немного помолчав, Гриша все же заговорил:
– Если тебе интересно, нарушаю ли я закон, то да, – я открыла рот, но он быстро продолжил, предупреждая мои вопросы, – часто ли я это делаю? Довольно-таки. Боюсь ли я закона? Скорее нет, чем да. Как я могу так жить? Очень легко. Можешь считать меня авантюристом.
Гриша мне подмигнул, но я только насупилась. Подобные откровения выслушивать раньше мне не приходилось, потому я и не знала, как к ним относиться. Гриша поглядывал на меня весело, но с вопросами не лез, а я махнула на все рукой. В конце концов, какая мне разница, кто как зарабатывает на жизнь? Если учесть, чем я занималась последние несколько недель, можно смело признать, что сама-то тоже хороша.
Домой мы вернулись уже в потемках, позвонили Любке, чем привели в состояние неописуемого восторга и ужаса одновременно. Первого от нашей находки, второго от того, что самой подруги с нами нет.
– Ты уж там следи за Гришкой, – прошептала она мне в трубку, – а то умыкнет какое-нибудь кольцо под шумок.
– Люба, ты знаешь, сколько там этих колец? Ты даже не заметишь.
– Не травмируй меня, – сказала она голосом умирающей, – как представлю, что все там лежит без присмотра… Мы завтра же летим на родину, дождись меня.
Я осталась у Гриши, мы немного посидели в гостиной, обсуждая найденный клад, а потом он вдруг позвал:
– Василиса…
Я посмотрела на него сонными глазами.
– У меня к тебе только один вопрос: ты же понимаешь, что я тебя никуда не отпущу?
– Куда никуда? – насторожилась я. Гриша печально вздохнул.
– Какая же ты глупая.
– Сам дурак, – нахмурилась я, – почему это я глупая?
– Потому что никак не поймешь, что я от тебя давно голову потерял.
– Ты пытаешься затащить меня в постель? – спросила я подозрительно, он не выдержал и начал стучать кулаком по дивану.
– Да ладно, – хмыкнула я и смилостивилась, – иди ко мне, я соскучилась.
