они будут играть с девчонками и бабушкой в какую-то настольную игру — я заметила в коридоре коробку. Или в карты. Моя мама та ещё катала — мухлюет как заправская картёжница. Потом будут ужинать, смеяться над каким-нибудь старым анекдотом, пить чай со свежими булочками (ими пахло на всю квартиру), а потом он поедет… к своей Музе.
Ну, что ж, — я вздохнула, выходя у ресторана. Надеюсь, я тоже неплохо проведу вечер.
И ни словом не солгала.
Как же я была рада их всех видеть!
На встречу с одноклассниками я бы ни за что не пошла, школу я не любила, но институт — это совсем другое. Институтские они мои, родные. И как здорово, что пришли почти все: из десяти человек собралось восемь.
— Кирка! — обняла я нашу красавицу Киру. — Ты ещё краше, хотя казалось, куда уже.
— Да, прекрати, — отмахнулась она. — Сама-то!
И наша староста Дианка, непримиримая правдорубка, и Любка, всё та же, деловая, в очках, и Маша с её неизменным румянцем, и наши мальчишки, все трое.
— Высоцкая вышла замуж за турка, живёт где-то в Стамбуле, — пояснила мне Диана. Сама наша староста, конечно, была при власти — работала в офисе государственной фармации, возглавляла тендерный отдел. — А Семёнова, не поверишь, только из роддома, поэтому не смогла вырваться.
— Героиня, — развела я руками. — В нашем-то возрасте.
— Ты-то как? — осаждали они меня.
— Прекрасно. Хорошо. Чудесно, — отвечала я на расспросы и тоже не оставалась в долгу — мне было интересно всё.
Я и не представляла, как по ним соскучилась.
Как это здорово — вновь оказаться среди людей, с которыми прошёл и огонь, и воду, которые близки тебе по духу, с которыми интересно и поговорить, и помолчать.
— А помните, как мы в травмпункте работали? — вспомнила Маша (наша боевая Мышка, миниатюрная, но скорее бойкая, чем робкая), когда вечер, наверное, уже перевалил за половину.
Парни ушли курить своим кружком, а мы с девчонками трещали о своём.
— О боги, да! Я помню, — закатила глаза Любка.
— Ты тогда в обморок упала, — напомнила ей Диана.
— Так, я вида крови не выношу, — поправила очки Люба. — Потому в фармацевтический и поступила, кто же знал, что там будет практика в травмпункте, первая помощь, уколы, десмургия.
— А Лерке прям в лицо брызнуло, а врач ей орёт: «Держать!», а она хоть бы хны, только чёлку со лба сдула и держит, — налила всем ещё по пять капель Маша.
— Ну, Лерка у нас вообще крутая, — сказала Люба. — Он же тебе потом сказал: «Почему вы в медицину не пошли?» — повернулась она ко мне.
— Бери выше. Он её потом даже на свидание позвал, — улыбнулась Кира, наша Софи Марсо и Моника Белуччи в одном флаконе, если бы обе были блондинками. «Бывают же такие красивые бабы!» — это про неё.
Я засмеялась.
— Да, сказал: «Приходите ко мне в больницу, надо сделать анализы на гепатит, ВИЧ и прочие прелести, кровь — это опасно».
— Погоди, так он же тебя тогда с цветами у института встречал, — удивилась Диана, повернувшись к Кире. Фамилия у Дианы была Сухарева, и она оправдывала её на все сто. — Тот шикарный мужик — это же хирург из травмпункта?
— Ну, давай, колись, — толкнула я Киру подначивая. — Что было, чего не было.
— Ой, дева-а-ачки, чего только не было, — закатила она глаза. — И того не было, и этого.
«Так я вам, козам, и рассказала», — было написано у неё на лице.
С Кирой мы как-то встречались, десять лет назад перед тем, как я уехала. И я точно знала, что им с Глебом через многое пришлось пройти, но она была права: это история не для всех, и большинство, наверное, её не поймёт — посвятить мужику жизнь (какая глупость), осудят — быть любовницей мужчины (да будь он хоть трижды любимый, у него, вообще-то, семья), назовут стервой (тут и объяснять ничего не надо, умная, красивая, богатая баба — стерва, кто же она ещё).
Не знаю, что у них сейчас, но я понимала (теперь понимала) сколько надо силы и мужества — стоять за своё, когда, кажется, весь мир против.
— Ну, давай, за тебя! Очень рада, что ты вернулась, — подняла рюмку Кира.
Я тоже выпила. Горло обожгло. На глазах выступили слёзы. Давненько не пила я водку. Наверное, по студенчеству последний раз и пила.
А потом отвлеклась — мне позвонила мама.
Разговор был вроде и недолгим, но в зале было шумно, я затыкала ухо, приходилось переспрашивать по нескольку раз. В итоге я так и не поняла, зачем она звонила — все её новости могли подождать до завтра, а когда вернулась к столу, девчонки уже спорили.
— А я считаю, это измена, — то ли от выпитого, то ли от накала страстей, даже покраснела Диана. — Духовная, эмоциональная измена — это ещё хуже, чем физическая. Если он думает о другой — он предатель.
— О боги! — закатила глаза Кира. — Да мы поняли, поняли, что ты во главе колонны брошенных озлобленных баб с транспарантом «Все мужики — козлы!».
— А если нет? — хмыкнула Диана.
Глава 56
— А если нет, беги, срочно подавай на развод, потому что твой муж изменяет тебе каждый раз, когда открывает сайт с откровенными картинками или улыбается симпатичной коллеге, или… впрочем, нет, всё равно подавай, потому что, даже если он обрюзгший скуф, на которого не посмотрит ни одна нормальная баба, он всё равно нет-нет, да подрачивает на какую-нибудь молоденькую соседку, и у него в голове, когда он суёт
