Именно поэтому я пошёл на низость и шантаж, а в итоге бросил нас обоих в адское пекло. Ещё ниже опустился в глазах той, которую люблю. Наверное, это и есть высшая справедливость. В своё время я сломал столько жизней, за мной влачится нескончаемый шлейф зла, причинённого невинным, и вот наступил час расплаты.
Видит Бог, я старался, боролся за неё как мог. У меня невелик опыт в ухаживаниях за женщинами, обычно меня окружают девицы, с которыми это не требуется. Но я старался, делал всё, что знал и мог, чтобы сломить эту стену холода и обид между нами, только всё бесполезно. Складывалось впечатление, что чем сильнее я напираю, тем больше ширится пропасть между нами.
Лишь ночами я мог чувствовать подобие счастья. В те моменты, когда, сжимая друг друга в объятиях, мы горели от страсти, умирая и возрождаясь вновь. А после оставался горьковатый привкус самообмана. Всё это не настоящее. Криста не по собственному желанию приходит в мою постель, а по принуждению. И становилось невыносимо гадко и тоскливо. Хотелось выть и бросаться на стены, но я продолжал бессмысленную борьбу.
Вопреки здравому смыслу, я продолжал писать автобиографию, наняв для этой цели человека со стороны. Каждый будний день он приходил ко мне на работу, где мы час занимались данным вопросом. Зачем это делал, я сам не понимал. Когда всё было закончено, я забрал единственный экземпляр и спрятал его в сейф. Ведь я не был безумцем и прекрасно осознавал, если миру станет известно, чем я занимался не так давно, о всех тех преступлениях, меня в лучшем случае посадят до конца моих дней. Может, настанет день, когда я захочу посмотреть на свою жизнь со стороны.
Оливия долгое время не могла смириться с мыслью о разводе. Вначале она рассчитывала действовать с помощью денег, пытаясь купить судью и всех, кто необходим ей для победы. На мое счастье, судья Хиллис, древний старик, отличался поразительной неподкупностью. Тогда эта стерва сменила тактику. Она приехала в Нью-Йорк и редкий день проходил без представлений, которые она устраивала у меня на работе. Оливия то угрожала, то устраивала театрализованные представления, признаваясь мне в любви, то начинала лить слёзы и умолять не бросать её. Мне было всё равно. Меня не трогали ни угрозы, ни признания, ни слёзы. Слишком хорошо я помнил свою семейную жизнь, слишком хорошо знал эту женщину. Да и просто не было ей места в моей жизни и планах. Один раз она даже явилась ко мне домой и устроила сцену там. Не сомневаюсь, её целью было привлечь внимание Кристы. На моё счастье, девушка не застала этот неприглядный эпизод. В итоге, мне всё же удалось освободиться от удушающих оков этого брака. До глупого я был убеждён, что это станет шагом вперёд в отношениях с Кристой, а вышло наоборот: я совершил два шага назад. Девушка словно ещё больше отдалилась.
Тогда-то наконец я и начал постепенно осознавать реальное положение дел. Всё зря. Я только мучал нас обоих, но не знал, где взять сил разорвать этот замкнутый круг. Все мои старания разбивались о стену, что воздвигла между нами девушка. И понимание ситуации всё усиливалось, причиняя жгучую боль. Это была агония. Каждый день с ней был сплошной войной, выворачивающей душу и опустошающей душевные резервы, но и без неё жизнь виделась совершенно пустой. Точнее, я вообще не видел жизни без неё.
После очередных неформальных переговоров, которые закончились банкетом, мой хороший знакомый предложил способ ненадолго расслабиться. На несколько часов отключить проблемы. И я, находясь на грани нервного срыва, вымотанный бесполезной борьбой, согласился. Когда я вдохнул дорожку белого порошка, названия которого даже не спрашивал, жизнь заиграла яркими красками. Казалось, наконец-то проблемы отошли на второй план, мне просто стало всё равно на творящееся в моей жизни. На все проблемы как на работе, так и дома. Я подумаю об этом потом. Тогда же я хотел только развлечься и расслабиться. Крепкий виски, безымянная брюнетка и грязный секс в туалете клуба помогли на время почувствовать себя прежним уверенным в себе и счастливым хозяином своего мира.
С тех пор периодически я позволял себе такой отдых. Возвращение в реальность было гадким, в это время раздражение и злость стремились взять меня под контроль. А ещё меня мучил стыд. Я не мог себя заставить смотреть в глаза Кристе, возвращаясь от очередной шлюхи. Не мог сознаться, что мне это нужно, чтобы окончательно не сойти сума от охватывающего отчаяния и бессилия. Поэтому я старательно избегал девушку такими вечерами. Только вот она видела всё и задавала вопросы. Я же не знал, что сказать, у меня не было ответов. Как мог я отмахивался от неё, пряча взгляд. Дураком я не был, и понимал, что только усугубляю ситуацию. Пока однажды не сорвался. Девушка опять начала донимать меня вопросами, и я сделал ошибку — посмотрел прямо ей в глаза.
Во взгляде Кристы я отчётливо увидел жалость. Она, мать вашу, жалела меня! И тогда тормоза почти полностью отказали. Ярость багровой волной затопила сознание. Я был готов бороться и мириться со злостью, ненавистью и даже презрением в любимых глазах, но жалость… Слишком унизительно! Да как она смеет жалеть меня? Она… Меня?!
Заметив мою ярость, девушка испугалась. Я видел этот страх во взгляде и был этому рад. Всё лучше, чем жалость. Мне было плевать на всё, хотелось отплатить болью за боль. Ну, или страхом. Я наслаждался ужасом в серых глазах. И лишь спустя час, когда эмоции улеглись, а в голове прояснилось, я испытал как на меня многотонной плитой навалилось чувство вины. Мне было до дрожи стыдно за этот срыв, за то, что я позволил себе такое поведение в её отношении. Я извинился, но легче не стало. Стало только хуже.
Теперь в её взгляде я постоянно улавливал убийственную жалость, которая ранила сильнее самого острого ножа. Даже секс утратил свои краски, превратившись из шквала огня и страсти во что-то непонятное. Это чувствовал не только я, Криста как-то сказала, что я стал слишком груб в постели. Ещё один удар. Даже тут я всё испортил.
Руки опустились окончательно, и я просто начал плыть по течению. Криста пыталась меня как-то растормошить. Ей не нравилась ситуация и моё поведение, она жалела меня. Но мне это было нахрен не нужно. Потому я игнорировал все её попытки заставить меня жить, как раньше. Зачем? Меня вполне устраивало почти всё. Утром я мог насладиться её обществом, которое приносило наслаждение и боль. Мне было чудовищно стыдно за вечера, но я не хотел ничего менять. Так бы, наверное, и продолжалось ещё долго, пока я не встретил Тима, того самого приятеля, который предложил мне расслабиться.
