Есть. Можно себя поздравить.
— Привет, — шепотом сказала она, когда Морозов сердито бухнул в трубку «слушаю».
— Ты? — изумился он. — Я звонил тебе, но…
— Я сменила номер, — быстро пояснила она. Последовательная девушка, ничего не скажешь!
Свой номер поменяла, а морозовский так и не удалила из записной книжки!
— Морозов, ты меня не перебивай, хорошо? Я сейчас кое-что узнала, и тебе обязательно надо… в общем, ты тоже должен знать. Помнишь, я тебя спрашивала про стихи? Ты же писал раньше стихи, правда?
— Ну, — ошарашенно промямлил он.
Она передохнула.
— Вот. Я их запомнила, понимаешь? То есть не их, я прочитала-то всего одно стихотворение, но запомнила. А теперь… Это называется плагиат, и ты просто обязан привлечь их к суду, понимаешь? Я уж не знаю, где они откопали твои стихи тринадцатилетней давности, но факт остается фактом. Я сама только что слышала.
— Что слышала-то?
— Песню. На твои стихи. Они кое-что переделали, но узнать все равно можно! И если ты найдешь хорошего адвоката… Хотя, конечно, у нас с авторским правом беда! Но можно попробовать. А то, что же это получается, какие-то «Скифы»…
— Тина, я понял, понял, — торопливо перебил он, — ты решила, что они у меня украли тексты?
— Да, — прошипела она. — Самым подлым образом!
Он расхохотался.
— Ты должен приехать в Москву и во всем разобраться!
Возмущение прямо-таки перло из нее, и Тина никак не могла говорить спокойно, с яростного шепота резко переходя едва ли не на крик.
— Я никуда не поеду, — сказал Олег.
— Что-что? Я тут распинаюсь, а ему все равно! Это твои стихи, Морозов, можешь сам послушать! Группа «Скифы», первый альбом и пока единственный, купи и убедись!
— Зачем?
— Тютя! У тебя из-под носа тексты тырят, а ты даже приехать не можешь!
— Зачем мне куда-то ехать? — спокойно проговорил Морозов. Тина чуть не захлебнулась возмущением, и тогда он добавил: — Я и так в Москве.
Она помолчала некоторое время. Убедилась, что Ксюшка слезла с клоуна и теперь вполне мирно жует мороженое, а Сашка пытается поделиться своей порцией с Кузей — или Грильдригом. Со стороны это выглядело так, словно ребенок кормит с ложечки собственный рюкзак. Тина тоскливо улыбнулась и подумала, не закончить ли разговор к чертовой бабушке.
— Издеваешься, значит, — хмыкнула, наконец. — Мог бы сразу сказать.
— Ты не спрашивала, — хмыкнул и он и, не сдержавшись все-таки, выпалил: — Ты не отвечала на мои звонки, ты сменила номер, ты уехала из дома, ты ни разу не поинтересовалась вообще, жив ли я!
— А что бы тебе сделалось? — пробурчала она. — По-моему, мы нормально попрощались.
— Только я не хотел прощаться, вот в чем дело, Валентина Викторовна! Насчет текстов можете не беспокоиться больше, это действительно мои старые стихи, слегка подправленные.
— Так ты знал?!
— Я сам их продал. — Он устало вздохнул.
— А почему ты остался в Москве? Из-за этих «Скифов», да? — быстро спросила она.
— Иди к черту, — ответил он, и в трубке зазвучали короткие гудки.
Она несмело улыбнулась. Значит, в Москве. Значит, звонил, и прощаться вовсе не хотел.
Она потом подумает, почему так радуется, а сейчас просто будет радоваться, вот и все.
Он жил без нее много лет и получал удовольствие от жизни. Правда, для этого ему пришлось измениться, сломить в себе многое — черты ли характера, взгляды или просто привычки. То был инстинкт самозащиты, ведь остаться прежним значило бы продолжать любить ее. А поверить в то, что любовь однажды закончится, пройдет, было невозможно. Поэтому Олегу пришлось избавляться от самого себя, впустившего в сердце боль.
Ему достаточно быстро удалось приноровиться к себе — обновленному. В конце концов, он всегда любил жизнь. Люди в большинстве своем не приводили его в восторг, но и дикого раздражения не вызывали, просто с ними было скучно. Ему хватало того, чем он владел: клавиатура, удобное кресло, тихий дом, где время от времени раздавался женский смех.
Он был вполне счастлив.
И мог бы снова стать счастливым после той встречи в ресторане у Китай-города… Но почему-то не стал.
В первый вечер он казнил себя, что ушел. Надо было остаться, поговорить, напомнить о часах, проведенных вместе. Ведь они незабываемы, эти часы, и к чему все усложнять, если их тела так понимают друг друга? Нельзя резать по живому, а они это сделали!
На второй вечер Олег дозрел до звонка и, выпив две бутылки водки, подготовил убедительную речь. Главным образом она сводилась к тому, что отказывать себе в удовольствии — глупо. Но Тина отключила сотовый, и речь осталась непроизнесенной.
На следующее утро он умирал с похмелья. А к вечеру решил во что бы то ни стало отыскать ее и предложить ей стать любовниками. А что? Вполне нормальная форма общения между взрослыми людьми. Они же на самом деле любовники, — то есть, были ими! — и, черт возьми, в этом нет ничего зазорного! Он должен убедить ее!
Иначе он просто сойдет с ума.
Вот эта последняя мысль и остановила его.
А, собственно, почему он должен сходить с ума? Он прекрасно обходился без нее все эти годы, спору нет, она — лучшая из женщин, но это еще не повод, чтобы потеряв ее, потерять и себя.
Он снова напился, запутавшись в своих рассуждениях.
На следующий день была встреча с редактором, ставшим за несколько лет если не другом, то достаточно близким приятелем. Он был приличным пройдохой, этот приятель, и хорошо разбирался в людях, иначе не продержался бы в своем бизнесе ни минуты.
Во время беседы с ним Олег обдумывал свою близость к безумию, и в конце концов редактор насторожился:
— Старик, да что с тобой сегодня?
— Обдумываю новый сюжет, — спустя минуту нашелся Морозов.
— Да? — не поверил тот. — Любовного романа, что ли?
— Почему?
— Потому что у тебя взгляд мечтательный, как у курсистки! — объяснил проницательный приятель. — Извини, но это меня уже достало! Я тебе ни слова не сказал, когда ты смылся с презентации, я тебе ни слова не сказал, когда ты опоздал на встречу на два часа! На два, Олег! А как ты обошелся с Григорьевым?! Такое впечатление, что ты его в упор не видел, а музыку, между прочим, он заказывает!.. Слушай, с этим надо что-то делать! Ну, была бы у тебя семья, я бы понял! Тут корячишься целыми днями, а дома жена пилит, у тещи климакс, у дочери вон — любовь до гроба, и она по этому поводу целый день истерики закатывает! У тебя тоже любовь, что ли?
Олег, не особо вдумываясь, кивнул. Потом возмутился:
— Да иди ты к черту! Какая любовь!
— Нет, правда, а что тогда? — Редактор смотрел испытующе. — Ты, может, жениться надумал, а? Предсвадебный синдром у тебя, может?
