– Он сочувствует и хорошо относится к миссис Ярт.
– Ах вот оно что! Понятно. По-видимому, старые привычки умирают с трудом. По-моему, старик Руфус Кокс был ростовщиком. Наверное, сын следует примеру отца. В отношении его предложения купить Хайнолт-Милл, ответ – нет! У меня нет желания продаваться в рабство мистеру Мартину Коксу или кому-либо другому. Что же касается Рейлз, я должен сначала обсудить предложение с моей женой. Хотя я понимаю, что это пустая формальность, но тем не менее… К концу дня я сообщу вам наше решение.
– Мартин Кокс! – воскликнул Чарльз, когда они остались одни с Кэтрин. – Как странно, что сын каменщика постоянно вмешивается в нашу жизнь!
– Да, – ответила Кэтрин, рассеянно глядя на него. Потом она добавила: – В этом нет ничего странного. Несмотря на то, что ты о нем думаешь, наша семья всегда считала его другом.
– Признаюсь, я никогда не понимал, почему вы так высоко цените его. Я его всегда считал нахалом, который хитростью пробрался к вам в дом и очаровал всех, особенно твою сестру Джинни.
– Нет, Чарльз, все было совсем не так. Папа был должен деньги Руфусу, и тот дал ему отсрочку. За это Мартин приходил к нам учиться. А потом уж мы стали друзьями.
– Как бы там ни было, вы были добры к нему, и в благодарность за это он хочет выжить тебя из твоего дома!
– Ты совершенно нелогичен. Мы продаем дом. Мартин желает его купить. Мистер Стивенсон считает, что он предложил высокую цену.
– Может, она и высокая, но от нее получат пользу только мои кредиторы.
Кэтрин молчала. Чарльз, увидев выражение ее лица, покраснел от стыда.
– Я знаю! Знаю! Мне не следовало говорить подобные вещи! Но я сейчас себя так паршиво чувствую, что не могу быть благодарным и вообще ясно мыслить. Мне не нравится, когда меня жалеют. Мне не нужно, чтобы меня опекал мистер Кокс. Наверное, я со временем смогу к этому привыкнуть, но пока это не так, я тебя прошу мириться с моими резкостями. Что касается предложения Кокса, я понимаю, что ты бы хотела, чтобы я его принял.
– Да, ты прав. Мартин не ошибся, мне хотелось бы избежать продажи нашего дома с аукциона.
– Тебе не обязательно там присутствовать. Мы к тому времени уже можем уехать отсюда. Но я понимаю твои чувства. Только представить себе, что здесь может происходить аукцион… Люди бродят по нашему дому… заглядывают в каждый шкаф и комод, трогают наши любимые вещи… Если мы продадим дом Мартину Коксу, нам не придется переживать этого. Мне, наверно, нужно быть ему благодарным, но сейчас я чувствую только одно: Боже, как я мог допустить, чтобы ты очутилась в таком положении! Я просто не могу пережить этого!
В его голосе слышалось отчаяние.
У Чарльза исказилось лицо, он сжал кулаки и, вскочив с кресла, встал у незажженного очага.
– Когда я вспоминаю о своих планах, о том, что я хотел сделать… Мне так хотелось стать достойным тебя! Стать человеком, которым бы гордилась ты и наши дети. Я надеялся сделать карьеру, работать в Парламенте. Почему мне так не повезло, почему все мои планы и надежды рассыпались в прах? Я потерял не только фабрику, но и твой любимый дом, принадлежавший вашей семье с давних пор. Я никогда не прощу себе этого. Никогда, никогда! Я сам пал и потащил тебя за собой. Я – банкрот, бедняк и проигравший человек!
Кэтрин поднялась и подошла к мужу, протянув к нему руки.
– Чарльз, мы не настолько бедны. Мы принадлежим друг другу, и у нас есть наши дети. Ты еще молод, у тебя есть энергия, знания, опыт. Ты сможешь работать. Тебе просто придется начать все сначала.
– С самой низшей ступеньки служебной лестницы!
– Что поделаешь! И другие люди начинали так же и добирались до самого верха. Л ведь у них не было твоих преимуществ.
Чарльз повернулся и посмотрел на Кэтрин. Его осунувшееся лицо стало немного спокойнее.
– Пока ты веришь в меня, я смогу сделать почти все. Хотя сейчас даже не представляю, где смогу найти себе работу после всего, что со мной случилось.
– Чарльз, – волнуясь, сказала Кэтрин, – почему бы тебе не подумать о предложении Мартина? Он хочет помочь тебе. Мне кажется, тебя смущают его мотивы, но я его знаю гораздо лучше, чем ты. Мне бы хотелось убедить тебя…
– Нет, Кэтрин! Даже не пытайся. Ты слышала, что я сказал Стивенсону. Я не изменю своего мнения. Даже твои убеждения не помогут. Это мое последнее слово.
– Я не понимаю тебя, – сказала Кэтрин. – Почему он тебе так не нравится?
– Все, что мне в нем не нравится, выразилось в его желании купить Ньютон-Рейлз. Он – выскочка! Он вульгарен и неискренен! Он хочет отнять у нас наш дом, а я не могу помешать ему. Он изображает из себя джентльмена, но стоит на стороне рабочих. Но если он нацелился на наше поместье, ему предстоит еще много разочарований…
– Что ты имеешь в виду?
– Несмотря на то, что сказал Стивенсон, может быть, будут еще лучшие предложения. Мне кажется, что моим кредиторам не следует торопиться и принимать на веру предложение Мартина Кокса. Я должен написать Стивенсону и особенно подчеркнуть мои соображения по этому поводу.
Однако надежды Ярта не оправдались. Когда кредиторы узнали о предложении Мартина, они сразу же приняли его, боясь, что он может передумать. И процесс передачи собственности пошел официальным путем. Вскоре была продана с аукциона текстильная фабрика со всеми станками и сырьем. Ее купил Оливер Херн, и это означало, что Херны, уже владевшие фабрикой Бринк-энд, теперь стали самыми крупными производителями текстиля во всей Каллен-Вэлли.
После продажи всей недвижимости Ярт смог выплатить своим кредиторам по пятнадцать шиллингов и три пенса на фунт. Все его дела были закончены. Первый раз в жизни он стал неимущим и без работы. У него осталась лишь небольшая сумма денег, вырученная от продажи украшений Кэтрин.
Однажды дождливым июльским утром Чарльз со своей семьей переехали в маленький дом на Крайер-Роуз, в бедном районе Чардуэлла. Они взяли с собой лишь ту мебель, которая могла поместиться в их новом доме. «Самое необходимое», как выразился Дик, когда они обсуждали это событие с сестрой Сюзанной. Из прежней роскоши они оставили лишь пианино и уэлльскую арфу.
Все остальное перешло к Мартину, и они получили за это от него две с половиной тысячи фунтов.
– Интересно, какой он, – сказала Сюзанна.
– Мама сказала, что мы когда-то видели его много лет назад, когда тетя Джинни устраивала праздник.
– Я его не помню.
– И я тоже. Это было так давно.
Чарльз внимательно просматривал местные газеты, но безрезультатно. Работы для него не было. Требовался работник в Дейзи Бенк за двадцать один шиллинг в неделю; клерк за девятнадцать шиллингов в неделю. Требовались обработчики тканей и сортировщики. Но никому не был нужен управляющий.
