Так прошло шесть недель, когда он получил записку от Джорджа Эйнли из Кендалл-Милл. Тому требовался мастер. Он просил, чтобы Чарльз зашел к нему обсудить условия. Кендалл была небольшая фабрика, расположенная в трех милях, в Белфри. Эйнли раньше был обработчиком тканей, а сейчас организовал камвольное производство и изготовление дешевого грубого твида. Его ткани хорошо продавались, и он постепенно и осторожно начал расширять производство.
– Теперь у меня своя прядильня, и мне нужна еще пара глаз, потому что сам я не могу поспеть везде. Если желаете, можете приступить к работе, я буду вам платить сотню фунтов в год.
– Хорошо, я согласен. Но это, конечно, не то, на что я рассчитывал, и должен вас честно предупредить, что как только мне подвернется что-то более интересное, я сразу же уйду от вас.
– Все очень просто, мистер Ярт. Любая из сторон предупреждает за месяц, вот и все. Теперь пойдемте, и я вам покажу, чем мы здесь занимаемся.
– Все дело в том, – раздраженно сказал он Кэтрин, – что я буду выполнять обязанности менеджера за одну шестую часть его зарплаты. Но если бы ты слышала, как со мной разговаривал Эйнли, то могла бы подумать, что он оказывает мне огромную услугу.
Он злился, возмущался, и когда после первого рабочего дня Кэтрин спросила у него, как дела, он резко оборвал ее:
– Я не желаю говорить об этом.
Однажды вечером он возвратился домой с работы и швырнул на стол образцы тканей.
– Может, тебе будет интересно посмотреть, какую дрянь я делаю на Кендалл-Милл. И это Джордж Эйнли называет тканями! Он называет это «костюмная ткань Кендалл»! А по мне, это просто мешковина.
Но он все-таки ходил на работу и получал деньги. Он решил, что им нужна горничная. Хотя Кэтрин протестовала и говорила, что в таком маленьком доме они с Сюзанной вполне могут наводить порядок сами, переубедить его было невозможно. Он не мог смириться с тем, чтобы жена и дочь занимались тяжелой работой по дому. Кэтрин хотела давать уроки музыки, чтобы подработать, но Чарльз и слышать не желал об этом.
– У тебя жизнь и так не сладкая, еще не хватало давать уроки кому-то.
– Но мне было бы приятно заниматься этим. Почему ты не разрешаешь мне помочь? В нашем положении мы должны делать все возможное, чтобы ты когда-нибудь смог вернуть фабрику.
– Кэтрин, ты можешь себе представить, сколько на это понадобится времени?
– Нет, но зато я знаю, что времени понадобится еще больше, если мы будем тратить деньги на ненужные вещи.
– Горничная стоит так дешево, что об этом даже не стоит говорить. Я поражен твоим предложением давать уроки. Я не удивлюсь, если ты захочешь стать прачкой, – заявил ей Чарльз.
Дику и Сюзанне было трудно приспособиться к новой жизни. Дика забрали из колледжа в Скенфилде, и он теперь учился в средней школе Чардуэлла. Хотя ему там нравилось, но возникали проблемы.
– Директор школы очень хороший человек, – рассказывал он Кэтрин. – Все дело в других учениках. Они постоянно напоминают мне, что эта школа после колледжа – для меня ступенька вниз. Например, об этом все время говорил Райленд: «Мы понимаем, что вы привыкли к другому, но вам придется привыкать к нашей школе». Главное, это все неправда. Эта школа ничем не хуже колледжа, а в некотором отношении даже лучше.
– Почему бы тебе не сказать им об этом? – предложила Кэтрин.
– Ты считаешь, что я должен это сделать?
– Конечно, если это правда.
Сюзанна не ходила в школу. У нее была гувернантка. Сейчас с ней занималась мать, и они обе были довольны этим. Но ей, как и Дику, было трудно приспосабливаться к новой жизни в новом домике. После Рейлз домик казался крошечным, хотя по местным меркам считался большим. Комнаты были маленькими и темными, с небольшим количеством мебели. Сквозь стены были слышны голоса соседей. При доме не было сада. Сзади только был небольшой замощенный кусок земли, который приходилось делить с двумя соседними домами. Мешал шум. По улице постоянно проезжали экипажи; грохот сукновальных машин на фабрике Флит-Миллс раздавался на весь район; шумела вода в запрудах, гремели водяные колеса, кричали люди – все это называлось «грохот Кал-лена».
Но гораздо хуже шума была жуткая вонь, когда отходы фабрики спускали в соседние речушки и ручьи.
– В Хайнолт никогда не было такого запаха, – возмущенно заявила Сюзанна.
Но ее брат справедливо заметил, что на фабрике не разрешали спускать отходы, если приходили посетители.
– Тогда я не знаю, как там могут работать люди.
Дети много жаловались в эти первые недели, после переезда, но при отце – никогда, потому что мать запрещала.
– Вашему отцу пришлось много пережить в этом году, да и сейчас ему нелегко. Вам не следует огорчать его.
– Некоторые ребята в школе говорят, что папа сам виноват в том, что с нами случилось. Это правда, мама?
– Твой отец делал ошибки, – сказала Кэтрин. – Вы же знаете, что сейчас плохо идут дела. Он просто не рассчитал, как долго все это продлится.
– Поллард говорит, что его отец потерял деньги из-за нашего папы. Мистер Поллард чинил дамбу в Хайнолте в прошлом году, и ему ничего не заплатили.
– Мальчики плохо к тебе относятся?
– Нет. Теперь уже нет. Мне кажется, что им иногда бывает меня жалко.
– Ой, как противно! – заявила Сюзанна.
Бывали и радости у детей, когда их тетушка Джинни заезжала за ними в карете и везла в Чейсленд. Джинни ужасалась, что ее сестре приходилось жить в этом домишке, она просто не могла переносить этого.
. – Почему ты мне не разрешаешь поговорить с Джорджем, чтобы вы переехали к нам? Я уверена, что он согласится. Ему так же, как и мне, неприятно, что вы живете в подобном месте.
– Нет, Джинни, нельзя. Если даже Джордж согласится, Чарльз никогда не пойдет на это. И дело не только в гордости. Ты же знаешь, что они поссорились.
– Я все знаю, это случилось из-за того, что Джордж одолжил деньги Чарльзу и не получил обратно всю сумму. Господи, деньги вообще ничего не значат! Но Джордж иногда бывает очень вредным! Он вообще не склонен прощать людей. Я хотела, чтобы он купил Рейлз и чтобы вы продолжали там жить, но он отказался даже обсуждать это.
– Конечно, он не стал бы этого делать, – заметила Кэтрин. – И тебе не стоило предлагать ему это.
– Я даже не знаю, кого я ненавижу больше, Чарльза – за то, что он потерял Ньютон-Рейлз, или Мартина Кокса за то, что он купил его.
– Джинни, кто-нибудь все равно купил бы его.
– Да, и я любого возненавидела бы. Но то, что это сделал Мартин Кокс, мне не нравится больше всего!
Мартин не вступил во владение Ньютон-Рейлз сразу же, потому что тяжело заболел гриппом. Ему пришлось вылежать несколько дней в постели, и еще неделю врач не разрешал выходить из дома. Но как только он выздоровел, сразу же отправился в старый особняк и там в первый раз посмотрел на него глазами хозяина.
