дико рад тому, что наше безумие все же взаимно, что у нее ко мне не меньшие по силе эмоции, чем у меня! Это греет, это окрыляет. Но, с другой стороны, я дико зол на ситуацию, на потерянное время, на нее саму, дурочку, решившую поиграть в благородство.
Нет, ее мотивы вполне понятны и даже логичны. А, учитывая, что я вращаюсь в кругах отцовских приятелей, среди которых много очень даже серьезных дядек с такими же серьезными чинами, психотип моей ( моей, блять, все же моей!) Вики тоже понятен. Она у нас, типа, взрослая, типа, холодная голова и горячее сердце… Или наоборот… Неважно. Важно, что даже эта выучка многолетняя, а, вспоминая уровень ее заданий, осознаю, что стаж там — не пара годков в конторе, не смогда перебороть эмоций. И это круто, блять! Это охерительно!
Сразу как-то проходит злость на нее, дурочку, не умеющую поступить по-другому, так долго водившую меня за нос. И только нежность остается. Она тоже страдала. И сюда пришла явно не просто ситуацию рассказать… Она явно чего-то ждала.
Надеюсь, именно этого.
Потому что на другое я пока не способен. Верней, способен, но на лестничной клетке трахаться не особенно удобно. Народу много ходит… Мешают.
Вон, уже парочка долбоебов с широченными улыбками издалека машут…
Не отвлекаясь от основного действия, показываю кулак Крашу и Моту, слава яйцам, вдуплившим, что не надо мешать нашему с Викой выяснению отношений.
А то, что всякие позы пошлые показывают и жесты, так это я потом с ними разберусь. Уже без свидетелей.
— Послушай… — едва я отпускаю ее губы, как Вика тут же принимается этим пользоваться, шепча торопливо и сбито, — послушай… Я должна тебе сказать…
— Потом, — разворачиваю ее к окну, благо, эти два урода уже свалили, хватило мозгов, сажаю на подоконник, задираю узкую юбку, сходя с ума от ослепившей меня белизны гладких бедер, трогаю, кайфуя от ощущений, — потом скажешь… Сначала… Ты замуж за меня пойдешь? Вам можно вообще замуж?
Она удивленно приоткрывает рот, и я опять не могу удержаться, набрасываюсь на нее, терзая, мучая, выбивая нужный мне ответ. Я же все равно своего добьюсь… Пусть привыкает… Помады уже нет, мы ее съели, и сейчас ее губы мягкие и накусанные… Все, как я люблю…
Облизываю скулу, спускаюсь к шее, а Вика опять, как тогда в лаборантской, только стонет пораженно и дышит тяжело. Не играла тогда, значит! Не играла! Лишнее подтверждение заставляет усилить напор. Она уже моя! Но хочу официально! Хочу полностью! У Кирсановых только так! Чтоб сразу и навсегда!
— Ник… Подожди, Ник… Но нельзя же так… И твой отец…
— Он поймет и примет, у него выбора нет, — хриплю я, не отрываясь от ее сладкой кожи, — в Питер поедем? У меня там хата… Как у тебя с работой?
— Я… Подала рапорт… — стонет она, уже теряя голову, послушно выгибаясь мне навстречу и шире раскрывая бедра. И идея секса на лестничной клетке больше не кажется мне неправильной. Очень, вот даже очень правильная мысль! Провожу пальцами по бедру, сразу ныряя между ног и обжигаясь, настолько там горячо и влажно. Ах ты, лейтенант Котова…
— Подписали? — никак не комментирую ее решение, но оно мне нравится! Нечего моей жене гонять по наркопритонам!
— Пока нет…
— Подпишут.
А, если нет, то связями отца воспользуюсь. И вообще нифига не испытаю угрызений совести!
— Так что насчет Питера? А перед этим распишемся.
И, чтоб не было возражений глупых, легко толкаюсь пальцами чуть глубже, заставляя Вику вскрикнуть и сжаться непроизвольно.
— Нет… Нет-нет-нет… Не здесь… Ты с ума… — бормочет она взволнованно, но я только усиливаю напор, подолжая, сам дурея от остроты ситуации и ее реакции, которая, оказывается, никогда не была обманом. И от этого двойной кайф. Тройной!
— Скажи “да”... — шепчу я, ускоряясь и потирая для дополнительного кайфа набухший клитор, Вика закусывает губу, бессильно упираясь лбом мне в плечо, стонет жалобно, — “да”, скажи “да”, лаборанточка… Давай… Ну я же все равно не отстану…
— Это точно… — шепчет она, а затем, выгнувшись и мелко задрожав, кончает с тихим криком, который я успеваю заглушить своим ртом.
И затем долго целую измученные губы, ловя сладкие посторгазменные судороги… Она все равно скажет мне “да”. Пусть и чуть позже…
— Ты — сумасшедший, ты знаешь это? — шепчет она, когда удается собрать себя в единое целое, — я хотела тебе сказать, хотела признаться, на самом деле…
— Только не говори, что ты замужем и с детьми, — шучу я, а сам внутренне напрягаюсь, потому что… Да нет, не может быть! Замужняя, счастливо замужняя женщина не залипает так беспросветно на парня! Так что, она может быть замужем. Но, если она так на меня реагирует, то мне плевать на это. Все равно моя будет. А если дети есть… Отлично. Дети — это круто.
— Я не замужем, — отвечает Вика, и я едва сдерживаю вздох облегчения. Нет, так-то я был готов, но хорошо, что этого нет… — а вот насчет детей… — дети — это хорошо… — я беременна. — И, не давая мне осознать до конца эту информацию, добавляет, — от тебя.
Глава 42
— Вот так и теряем людей… — печально тянет Мот, а Краш мотает башкой в поддержку, — был пацан и нет пацана… И слово не держит… Хотели в Питер ехать, как три свободных парня, потусить, а теперь…
— А теперь я еду с беременной невестой, — обрываю я панихиду по своей загубленной молодости…
— Вот я о том же… Каких людей теряем…
— Заткнитесь, а то передумаю на новоселье приглашать.
— Хотя, в целом, жена — это хорошо, — тут же ловит волну всегда держащий нос по ветру Краш, — еда регулярная, вкусная… Это ценно.
Ну да, с его точки зрения — постоянная жратва — это приоритет.
Я киваю своим приятелям и загружаюсь в тачку. На пассажирское, если что, потому что моя беременная девушка очень любит водить машину. И хорошо это делает. Настолько, что мне не страшно доверить ей свою девочку. Они явно нашли
