Как, черт возьми, мы собираемся вытащить их оттуда?
— У босса есть план, — говорит Нико, чуть не опрокидывая свою машину, когда он слишком быстро поворачивает.
— Лучше бы он был чертовски хорош, — бормочу я, держась за спинку пассажирского сиденья, как будто от этого зависит моя жизнь — что, черт возьми, и происходит с тем, как ведет машину Нико.
— Спасибо, черт возьми, — рявкаю я в ту секунду, когда Нико начинает замедляться, чтобы остановиться в конце улицы Джоди. Я не жду, пока он остановится. Вместо этого я выпрыгиваю и начинаю бежать к небольшой толпе темных фигур, прячущихся в тени. Каждый нормальный представитель общественности, вероятно, не заметил бы их. Но я чертовски далек от нормы.
— Босс, что происходит? — спрашиваю я, останавливаясь перед Дэмиеном.
Он смотрит на меня, сострадание и смертельная решимость борются в его темных глазах.
— Он угрожает взорвать дом.
— Я, блядь, знаю это. Я хочу знать, что происходит, чтобы остановить его от этого.
— Мы пытаемся напасть на него. Убрать его, пока он не щелкнул этой чертовой зажигалкой.
Меня охватывает ужас. — Это хорошая идея? — Потому что пуля и газ кажутся мне действительно охуенно плохой идеей.
— Мы собираемся вытащить твою девушку, Тоби. Доверьтесь нам.
Дэмиен поднимает руку к уху, где, как я предполагаю, у него есть наушник, прежде чем кивнуть.
— Как только у тебя это получится, убери его. Мы готовы.
— С-с кем ты разговаривал? — спрашиваю я, оглядываясь, чтобы посмотреть, кто здесь.
— Стефанос и Деймон. Все ребята находятся в этих спальнях, ожидая выстрела. — Он дергает подбородком в сторону домов прямо напротив дома Джоди, когда Нико и Брианна подходят, чтобы встать рядом с нами. — У Деймона лучшая точка обзора.
Я оглядываюсь на окна, но не вижу его. Я, блядь, никого не вижу.
Я доверяю своим братьям свою жизнь, и Джоди я тоже доверяю им. Я просто чертовски надеюсь, что этого будет достаточно, потому что, если этот дом взлетит на воздух вместе с ней, тогда я тоже могу просто забежать туда и пойти с ней.
— Вот, — говорит Эван, вручая мне и Нико наушники, чтобы мы могли принять участие в действии.
Я колеблюсь, не уверенный, действительно ли я хочу знать что-либо из этого, но в равной степени осознающий, что собираюсь сделать все возможное, чтобы вытащить ее, заключить в свои объятия и никогда, блядь, не отпускать.
— Все на позициях? — Холодный голос Деймона потрескивает у меня в ухе.
Дэмиен и Эван начинают указывать, и мы разбегаемся, следуя приказам.
Половина обойдет здания с тыльной стороны террас, в то время как остальные направляются к фасаду.
Опускаясь на четвереньки, мы ползем вверх по улице, убедившись, что нас скрывают невысокие стены перед всеми домами, прежде чем мы остановимся и будем ждать сигнала.
Мое сердце колотится так сильно, что это все, что я могу слышать, пока тянутся секунды. С каждой проходящей, я знаю, мы только ближе к тому, что он потеряет терпение и щелкнет зажигалкой. Как бы мне ни хотелось думать, что он не способен убить любовь всей своей жизни и собственную дочь, я знаю, что это так. Только посмотрите, что он сделал с Джокером. Возможно, это было не так лично, но он точно знал, для чего настраивал его, настраивая против нас.
Давай, Деймон, молча умоляю я.
Я почти готов в одиночку ворваться в этот гребаный дом и застать его врасплох, когда в наушнике внезапно раздается глубокий голос Деймона.
— Вперед.
Я двигаюсь инстинктивно, когда окно передо мной разбивается.
Я ныряю сквозь него, не обращая ни малейшего внимания на стекло или потенциальный взрыв, который может последовать за этим выстрелом. Я думаю только о Джоди.
Я приземляюсь на осколки стекла, но прежде чем у меня появляется шанс что-либо почувствовать, крики Джоди достигают моих ушей, и я ныряю за ней.
— О Боже мой, — восклицает она, когда я замечаю брошенную зажигалку на полу у ног мужчины, который истекает кровью передо мной.
— Все кончено, Джонас. Ты проиграл.
Движение рядом со мной — это все, что мне нужно, чтобы знать, что Джоанна у моих братьев, и я доверяю своему суждению, когда вылезаю из окна, зажигаю зажигалку и бросаю ее обратно в дом.
Теперь, когда окно выбито, я на самом деле не ожидаю от этого ничего, кроме надежды превратить его в пепел, поэтому я чертовски потрясен, когда меня сбивает с ног и нас двоих перебрасывает через улицу.
Несмотря на свободное падение, мне удается развернуть нас так, что, когда мы сталкиваемся с машиной, я принимаю удар на себя, прижимая тело Джоди к своему.
Я ударяюсь спиной о машину, весь воздух вырывается из моих легких, когда мы рушимся на землю.
— Я люблю тебя, Джоди. Я люблю тебя так чертовски сильно.
ДЖОДИ
Я вздрагиваю и просыпаюсь, когда эхо взрыва сотрясает меня, но я не сажусь. Я не могу. На моей талии мертвый груз, удерживающий меня.
Где я, блядь, нахожусь?
— Все в порядке, детка.
Этот голос.
Этот гребаный голос.
— Тоби? — кричу я. Мои глаза распахиваются и тут же наполняются слезами.
Я нахожу его лежащим рядом со мной, опершимся на локоть и смотрящим на меня сверху вниз.
Его лицо покрыто пеплом и засохшей кровью, бровь и губа рассечены, а линию подбородка покрывает нежно выглядящий фиолетовый синяк. Мои брови сводит от его состояния, прежде чем мой взгляд поднимается к его растрепанным волосам, прежде чем остановиться на его темных и затравленных глазах.
— Все кончено, детка. Ты в безопасности. Он умер. Все кончено.
— О Боже мой, — всхлипываю я, мои слезы льются свободно, когда я поднимаю руки, обвиваю их вокруг его шеи и тяну весь его вес на себя.
Это больно, но это ничто по сравнению с тем, через что я прошла в прошлом… как бы долго это ни было.
Он здесь, и он в моих объятиях.
Он пришел за мной. Джонас был неправ.
Он пришел за мной и—
— Я люблю тебя, Джоди. Я бы отдал свою жизнь, чтобы вытащить тебя оттуда, надеюсь, ты это знаешь.
— Тоби, — всхлипываю я, не в силах выдавить из себя слова, которые хочу ему сказать, и крепче прижимаюсь к нему.
Все мое тело дрожит от силы моих рыданий, но я бессильна остановить их.
Тоби сдвигает нас так, что я сижу у него на коленях, уткнувшись лицом в его шею.
Воспоминания о последних нескольких днях. Отчаяние, которое я испытывала от того, что была такой беспомощной. Страх, что Джонас был прав и что он не искал меня где-то там. Все это просто выливается наружу раскаленными, уродливыми слезами.
Я промокаю его рубашку
