И чтобы не сделать Макара жертвой непреднамеренного убийства, я целенаправленно пошагала вдоль берега. Прочь отсюда. Подальше от Громова.
Однако такой исход не пришелся ему по душе. В три размашистых шага он сократил между нами оставшуюся дистанцию. Подхватил меня под локоть и резко дернул на себя. От неожиданности я взвизгнула, а следом впечаталась носом в крепкую грудь.
Тотчас отскочила от него, как от пламени буйного.
— Нет, мы договорим! — уперто стоял он на своем. На лице его жестокость промелькнула, а в голосе тем не менее я различила нечто умоляющее. — Я блядь два с лишним года ждал, чтобы с тобой объясниться!
— Макар, ну чего ты добьешься этими объяснениями? Ты уже все сделал. Сам, — вымученно я простонала. Отошла от него на безопасное расстояние. — Никто тебя не заставлял. Не принуждал. Ты сам все разрушил, понимаешь? Своими руками.
И он сжал свои руки в кулаки. Словно собирался навалять ими себе же.
С удовольствием бы на это посмотрела. Но он лишь спрятал их в карманы и сделал еще один уверенный шаг в мою сторону.
— Но не к этому я стремился. Да, я хотел отложить свадьбу... Возможно, даже взять паузу в отношениях, чтобы дать тебе время. Чтобы ты смогла принять меня таким, какой я есть! Или же не принять... как получится, — Макар перевел угасающий взгляд на меня, смотрел будто сквозь, словно я для него была просвечивающейся субстанцией. Призраком. — Но терять тебя я не хотел. Ты нужна была мне.
— Нужна, — горько хмыкнула я.
— Нужна! Ты и сейчас мне нужна! Еще сильнее, чем прежде! — убеждал он с непоколебимой уверенностью, глаза его теперь горели под стать луне, освещающей водную гладь озера.
— Тогда что произошло с тобой? Я же так нужна была тебе! — всплеснула я руками на эмоциях.
— А то, что произошло со мной — это результат внутренних противоречий. Я реально не хотел так торопиться. Эта свадьба! Она съела мне весь мозг! Я понимал, что мы зашли уже очень далеко, а я ни хрена не сдвинулся с мертвой точки! Все откладывал серьезный разговор на завтра, на потом, до путешествия! Дооткладывался! Я так и не смог стать самим собой.
Его сверхэмоциональный монолог вызвал во мне мне едкий смех.
И... никакого понимания. Я не могла это понять. Не могла принять.
— Зато ты был собой на мальчишнике, — ядовито я подметила и отпустила глаза в землю.
Их защипало дико. Все вокруг вдруг потускнело. Слезы наворачивались.
Но причин, чтобы плакать, я не видела. Тогда какого черта?
— Нет, на мальчишнике я был все тем же, только под кайфом. И под конец дня уже не понимал ни хрена. Вообще не смыслил, что творю. Все разом пошло по пизде, — повысил он голос, также давая волю своим эмоциям. — Это самый тупой сценарий, который только можно было придумать. Но что самое тупое — я оказался под кайфом не по своей воле. Я и без того был эмоционально нестабилен.
— Постой... и поэтому ты изменил мне? Потому что был эмоционально нестабилен? — с уст сорвался совсем неуместный смешок, пронизанный иронией. — Супер!
Расслышала рык. Глухой, но бунтующий.
Осмелилась посмотреть на Макара. Тот стиснул зубы до характерного скрежетания, а потом глубоко втянул в себя воздух.
Постепенно он выходил из равновесия.
— Не поэтому, Аль, — тем не менее спокойно ответил он. — Этому вообще нет никаких объяснений. Это не было спланировано. Даже в мыслях не было ничего подобного. Если не вдаваться в подробности, то все, что происходило в туалете клуба, было неосознанно. Я не отдавал себе отчет.
От такого объема информации у меня начался очередной приступ истерики. Только на сей раз меня уже разрывал безудержный смех. Я не могла остановиться, а Громову только и оставалось, что играть желваками и наблюдать исподлобья за моим безумием.
— Ага, еще скажи, что с тебя насильно штаны стянули, — бросила я саркастическим тоном сквозь непрекращающийся смех.
Макар громко чертыхнулся и зарылся своим лицом в ладонях. Ему то ли снова стало стыдно. То ли тем самым он решил скрыть свои эмоции от меня.
Черт его разберет.
— Честно, я не помню. Включил голову уже, когда она стояла на коленях передо мной, — произнес он, убирая руки с лица, а меня внутри словно ржавой иголкой кольнуло. Больно, зараза. Даже спустя столько времени все еще болело где-то за ребрами. — Я жестко психанул, а потом Ольга приперлась в клуб. Я отвез ее домой, но у нас ничего не было. Между нами уже давно ничего нет и никогда не будет.
А так ли это важно теперь? Боюсь, уже ничего не важно.
— А те слова, что я наговорил тебе... В тот момент я правда считал, что ты не даешь мне вздохнуть. В том состоянии, в котором я пребывал, мне все казалось душным. Я сам душил себя. Потому что не мог открыться тебе. Раздражался по всяким пустякам. А сейчас я бы все отдал, чтобы вернуть все, как было. Но уже будучи самим собой.
— Это так безответственно, Макар... — проскрипела я срывающимся голосом. И слезы всё-таки полились из глаз в три ручья. Я позволила себе позорно разрыдаться. — Мне даже страшно представить, что было бы, если бы я ни о чем не узнала... Нет, не нужно тебе ничего отдавать. Хорошо, что все так вышло. Хорошо, что ты наговорил мне столько всяких гадостей. Хорошо, что мы расстались.
Склонив голову к груди, я начала задыхаться. От нарастающего кома обиды, от правды, обрушившейся на меня... Как вдруг почувствовала ладони Макара, ложащиеся на мои плечи. Он привлек меня к себе как куклу. Бережно прижал голову к своей груди, пригладил волосы. Он выдохнул из себя наверное весь запас воздуха, пока неустанно повторял:
— Прости... прости... прости меня, Аля.
Эти слова плетью высекались в сознании, у меня на сердце раной кровоточащей.
— Я сожалею обо всем, — проговорил следом у моего виска. Грудные вибрации его взволнованного и напряженного голоса отдавались мне в руки. — Каждый день я представляю себе, что было, если бы я изначально был честен с тобой, — он обхватил мое лицо ладонями и буквально вынудил посмотреть на него. — Аль, я хочу быть честным с тобой. Теперь я четко понимаю свои цели. Я осознал все ошибки, и не позволю себе допустить их в будущем. Я уже не тот болван, что был прежде. Я хочу все исправить. Хочу стать лучше для тебя, для нашего сына. Я не хочу, чтобы наши отношения с Глебом были похожи на мои отношения с отцом.
— Я тоже этого не хочу... — шмыгнула носом, дергано выпутываясь из его объятий, сбрасывая с себя его руки, — но ты ведь понимаешь, что ничего назад не вернуть.
— Понимаю... — обреченно вздохнул. Макар поднес ладонь к моему лицу, невесомо коснулся щеки, но в ту же секунду отдернул себя. — Я понимаю, ты уже никогда не будешь прежней, но я почему-то чувствую, что между нами что-то есть... Что-то еще осталось, за что еще можно бороться. Ты не можешь этого отрицать.
Если он так решил из-за того поцелуя, то пусть не обольщается. Он же, можно сказать, набросился на меня. Я вообще не поняла, что происходит.
Внезапно тишину нарушила телефонная трель. Макар вынул свой смартфон из кармана. Нахмурив брови, принял вызов, который длился не дольше пяти секунд. А затем с еще более хмурым видом он спрятал телефон обратно в карман.
— Из больницы снова звонили? — предположила я.
— Ага, — вздохнул он тяжко. — Ничего хорошего.
— Макар, тебе надо ехать к Дмитрию Борисовичу, — наставляла я, глубоко запрятывая все свои обиды, желая его спровадить уже. — Как ты говорил, чем дольше сомневаешься, тем сложнее решиться. Уверена, ты найдешь, что сказать ему.
— Да... надо ехать, — кивнул он безрадостно, а затем вгляделся в мое лицо вопрошающе. — А поехали со мной?
— Нет, Макар, — воспротивилась, я была совсем не в том настроении, чтобы ехать куда-то вместе с ним. Не после всего услышанного. — Я буду там лишней.
— Не будешь. Думаю, отец будет рад узнать, что у него есть внук.
Глава 23. Споем?
Вопреки законам логики и после столь тяжелого разговора я согласилась на уговоры Макара. Он нуждался во мне. Ему требовалась моя поддержка. Я это чувствовала, а потому отказать не могла.
