Желание быть здесь. Я рад, что ты пришла.
Повернув голову, я долго смотрела на него: на кривоватую улыбку, морщинки в уголках зеленых глаз, взъерошенные темные волосы.
Я ответила:
– Как не быть чувствам? Ты рядом… близко.
Снова поцеловал. Крепко, отчаянно.
– И… чтобы ты знал. С Джерадом я не спала.
Некоторое время мы походили на до тошноты счастливую парочку: кормили друг друга японской едой, смеясь, когда рыба падала с палочек, шепотом обсуждали посетителей, целовались, фотографировались.
– Через час я должен посетить какую-то вечеринку, иначе Марти сдерет с меня шкуру. – Стивен сокрушенно вздохнул и оплатил счет. – Как бы я хотел, чтобы этот день не заканчивался.
Счастье стремительно улетучилось, из яркого воздушного шара превратилось в лоскутки резины. В реальность я вернулась, словно шмякнувшись о бетонный пол.
– Встретимся на свадьбе. – Стивен поцеловал меня на прощание.
– Я не буду в белом, – тихо ответила я.
Стивен
Ты делаешь все, чтобы уничтожить меня,
Но я оказываюсь сильнее и уничтожаю себя сам.
Я написал эти строчки для новой песни пару часов назад, но они до сих пор не давали заснуть. Соф спала в другой комнате, и я лег поперек кровати.
Все хорошо начиналось… с Ари, имею в виду. В суши-баре она просила поцеловать ее, светилась от счастья. Но мы не поговорили. Она поверила мне, но готова ли снова довериться? Я едва не сделал сальто, когда узнал, что Ари не спала с Андерсоном. Чем же он привязал ее к себе?
Пронизанный ознобом, бессонницей и ностальгией, я умер несколько раз, пока писал песню. Опять посвятил ей. И готов закричать на весь Лос-Анджелес. Ты. Меня. Уничтожаешь. Но я и сам отлично справляюсь. Вот бы повернуть время вспять: не поддаться на уговоры коллег, не испугаться ее возраста, ее юности, ее тайн. Вот бы… Прошлое разорвано на части.
Я пытался уснуть. Дрожь по всему телу. Из-за ветра? Сквозняк отыскал лазейку. Да, поэтому мне зябко. Ари была сегодня со мной, но не была моей.
Вскочив, я пытался разглядеть в темноте дорогу на кухню. За что ты так, Ари? Для чего нам эти встречи? В итоге засыпаем отдельно.
Чувства и эмоции отчего-то усилились, обнажились, как оголенный нерв. Я узрел все ярче, чем когда-либо. Вспомнил, как изменил Ари на вилле – ударило током. Вспомнил, как оскорбил ее, не поверил и уехал – электрический ток эгоизма бил снова и снова. Агония.
В кухне просторно. Зачем я сюда пришел? Открыл дверь балкона, схватил сигареты, вывалился на воздух. Мысли быстро сменяли друг друга. Зависимость от алкоголя на новом уровне? Почему? Благодаря Соф я держался. Почти не пил. Сегодня один бокал на вечеринке. Дома работал трезвым. Отчего трясет всего? Зубами достал сигарету, пытался заставить работать зажигалку. Руки не слушались.
– Черт побери, сука!
Поток оранжевого огня обжег пальцы, и сигарета выпала, улетев за балкон. Я долго следил, как она исчезает в ночи. Глядел вниз с двадцать девятого этажа и не чувствовал страха. Представил, как мое тело будет лететь следом, и словил приступ смеха. Ха, когда-нибудь мы все умрем.
Лоб будто сковал медный обруч, обожженный палец покрылся корочкой. Что мне делать? Я вернулся на кухню и стал искать в мини-баре что-то… что-то… Неужели так много пью? Бутылки звенели, падали, разбивались. Ни хрена себе! Я написал песню трезвым? Я БОГ! Я написал песню трезвым! Как раньше, когда она была рядом. С ней я лучше. С ней я лучшая версия себя. Я был с ней. Был!
И я смеялся до сорванного горла. Разобью все бутылки? Разбужу Софи? Соседи вызовут полицию? Мне. Насрать!!! Я схватился за голову. Крутой, ага. Герой. Неудачник ты, Рэтбоун. Лучше Джерада? Не смеши. Ты – никто. Ничтожество.
– Стивен? Что ты делаешь?
Теплая ладонь на плече. Успокаивает, а я вновь обжегся. Штерн, ты – спичка. Сожгла все, когда я решил, что отличный способ отомстить Ари за наркотики – это приехать в Нью-Йорк. Ты испепелила все! И не знаешь об этом! ХА-ХА-ХА!!!
– Я! В порядке! – Вязкая слюна мешала говорить. Я смотрел на Соф не моргая, пока не заслезились глаза. – Где мой «Джек»? Где выпивка? – Махал руками, ходил из стороны в сторону, пинал кафель и натыкался на пустоту – никакого разбитого стекла, никаких бутылок. – ГДЕ МОЙ АЛКОГОЛЬ? С-о-о-о-ф…
– Стиви, ничего нет.
Я упал на колени и заглянул в мини-бар. Не удержался от истеричного хохота. Бутылок не было. Не разбил ни одной, потому что выкинул их много месяцев назад. Но я видел их… Видел! Я… сошел с ума? Сиганул за балкон, и это мой ад? Не могу напиться, не могу уйти, не могу рассказать Софи правду, не могу увидеть Ари.
– Извини меня, – пробормотал я и покинул кухню.
Одеться очень трудно. Уже не смешно, но еще не страшно. Я ржал, когда пытался засунуть ноги в рукава рубашки. Если я умер, то предостерегаю всех самоубийц: ад – это не светские беседы с дьяволом.
– Да?
– Ари. Я на остановке. Следующая после той, где студия звукозаписи.
– Что с голосом?
Физически ощутил, как она хмурится. И зевает, сонная.
– Не знаю, ничего не знаю… – Прислонился затылком к стене остановки, пытаясь унять бетономешалку в голове. На улице легче. Нет безумных мыслей, но есть ощущение, что меня пожевали, выплюнули и раздавили ботинком. – Приезжай, Ари, пожалуйста.
Сбросила. Гудки. Не оставляй меня…
– Стивен! Стивен Рэтбоун, очнись!
– М…
Голова трещала, ноги ватные. Через секунду я, нагнувшись, блевал на асфальт. Прополоскало и отпустило. Опираясь о скамью, я привстал и огляделся: мы сидели на остановке, я вытирал рукавом куртки рвоту с губ, а встревоженная Ари глядела себе под ноги – чудом не задел ее белые кеды.
Я придурок. Ари очень красивая.
– Что произошло?
Я ожидал услышать эту фразу от Аристель, но вопрос задал я. Как же трещит голова! Я сел прямо и, взлохматив волосы, уставился на Ари, надеясь, что она знает о моем состоянии. Потому что я не понимал ничего.
– Ты не в курсе, правда? – Ее лицо отливало синевой из-за подцветки остановки. Одета неряшливо – видно, собиралась впопыхах. Джинсовые шорты, свитер, кеды на босую ногу. Ни грамма косметики. Прелесть. – Вот, – она помахала перед моим носом пакетиком, размер которого не превышал чайный, – говорит, что я наркоманка. Пф, – добавила с обидой.
Уставившись на пакетик с таблетками, я пытался сообразить, как это случилось. Да, я ездил на вечеринку, но там все свои… Это смешно.
– Это
