— Я привык спать мало, к тому же дело того стоило. Ты того стоила, — добавил он смущенно, и Лиз почувствовала, что польщена его словами, хотя они и удивили ее. Она прекрасно провела время и поблагодарила Дика за то, что он вытащил ее на прогулку. В свою очередь он пообещал позвонить ей, когда у него снова выдастся свободный вечер. Пожав Лиз на прощанье руку, он укатил.
Проводив его взглядом, Лиз вошла в дом. Питер и Меган еще не спали; они сидели в гостиной и смотрели видео. Когда мать появилась на пороге, они как по команде повернулись в ее сторону. Лиз поняла, что ей предстоит допрос с пристрастием.
— Вы целовались? — требовательно спросила Меган, и в ее голосе прозвучали гнев и отвращение.
— Конечно, нет, — ответила Лиз. — Ведь мы едва знакомы.
— Вчера ты утверждала, что он твой близкий друг, — парировала Меган.
— Брось, Мег. Воспитанные девушки никогда не целуются на первом свидании, — вмешался Питер, и Лиз рассмеялась.
— Мне очень жаль разочаровывать вас, но мы действительно просто друзья. Дик вообще не стремится к каким-то особым отношениям. Во всяком случае, не больше, чем я. Его интересует только его работа, а у меня есть вы. Так что тебе не о чем беспокоиться, Меган, — закончила она твердо.
— Хочешь, поспорим на десять долларов, что Дик поцелует тебя в следующий раз? — предложил Питер, ухмыляясь.
— Ну, это пари ты точно проиграешь, — спокойно сказала Лиз. — Кстати, с чего ты решил, что он вообще будет — этот следующий раз? Может, Дику не понравилось мое общество и он больше не станет звонить!
— Ну, в этом я сомневаюсь, — мрачно заметила Меган. Похоже, с некоторых пор Дик Вебстер олицетворял для нее все, чего она боялась в жизни.
— Благодарю за доверие, Меган, — холодно сказала Лиз. — Но на твоем месте я бы не стала зря тратить время и беспокоиться о том, что тебя не касается. Не знаю, как у тебя, а у меня на следующей неделе очень сложные слушания, к которым надо готовиться.
— Вот и хорошо. По крайней мере будешь сидеть дома, с нами, а не бегать по киношкам, — фыркнула Меган. — Тебе не нужны мужчины, мама!
— Покуда у меня есть ты? Ты ведь это хочешь сказать? — засмеялась Лиз, но ее смех прозвучал натянуто. Ей было крайне неприятно, что дочь пытается решать подобные вопросы за нее. В глубине души она не могла не признать, что с Диком ей было хорошо. Лиз было интересно говорить с ним — ведь не все же обсуждать, кто и с кем встречается в классе Мег. Дик был незаурядным человеком, и Лиз хотелось узнать о нем побольше. Если между ними и существовало что-то вроде влечения, то оно ни в коем случае не преобладало над интересом к личности собеседника, который, как надеялась Лиз, был обоюдным. Что касалось всего остального, то они ничего друг от друга не требовали, а просто проводили время вдвоем. Лиз нравилось общаться с Диком, нравилось ощущать себя женщиной, а не просто матерью или просто адвокатом. А Дик Вебстер очень хотел сделать ей приятное — это она поняла. Кроме того, ему, несомненно, было интересно слушать, что она говорит, и Лиз подумала, что как раз этого ей очень не хватало в последние месяцы.
Она отослала Питера и Меган спать и поднялась к себе. Джеми, натянув одеяло до подбородка, уже ждал ее в кровати. Он все еще довольно часто спал с ней, а Лиз было по-прежнему приятно ощущать рядом его живое тепло. Засыпая рядом с ребенком, Лиз снова задумалась: неужели Мег права и ей не нужен мужчина? Сама она вовсе не была в этом убеждена — во всяком случае, не так твердо, как неделю назад. С того дня, когда она в последний раз занималась любовью с Джеком, прошло всего девять месяцев, но сейчас ей казалось, что с тех пор минула вечность. Какое-то время Лиз совершенно искренне полагала, что та часть ее жизни, в которой существовала такая вещь, как физическая близость с мужчиной, теперь навсегда осталась в прошлом. Во всяком случае, до сих пор у нее не было никакого желания что-либо менять.
С этими мыслями она наконец заснула, не подозревая, что Дик Вебстер тоже думает о ней и о том, какой приятный вечер они провели вдвоем. Он пока не знал, что из этого выйдет. Одно было ему ясно: Лиз Сазерленд нравилась ему — нравилась, как ни одна женщина до нее.
Дик снова позвонил Лиз в конце недели и пригласил ее в театр. Перед посещением театра они поужинали, а вечером Дик зашел к ней, чтобы выпить бокал вина. Они сидели на кухне и разговаривали о только что виденной постановке, о книгах. Лиз рассказывала Дику о трудном деле, которое она как раз вела. Обычная процедура развода осложнялась требованием одной из сторон назначить опеку над ребенком, который, как подозревала Лиз, на протяжении долгого времени был объектом домашнего насилия. Как и предписывал ей долг, она сообщила о своих подозрениях в органы попечительства, и вскоре выяснилось, что она была права. В результате Лиз расхотелось защищать клиента, который как раз и был виноват в жестоком обращении с ребенком. Она скорее бы выступила защитницей интересов ребенка, но отказаться от дела не могла. Единственное, на что она надеялась, это то, что судья усмотрит в возникшей ситуации конфликт интересов и даст ей официальный отвод.
— Зачем такие сложности? — спросил Дик. Ситуация казалась ему предельно простой. Он искренне не понимал, почему Лиз не может отка-заться.
— Существует юридическая процедура, которой мы обязаны следовать, — вздохнула она. — Прошение об установлении опеки над ребенком направила противная сторона, а мне, как адвокату, положено оспаривать его правомочность. Но я не сделала этого. Более того, я сама сообщила в органы опеки, что, по моему мнению, иск является обоснованным. Это противоречит адвокатской этике. Поэтому я и надеюсь, что суд назначит моему клиенту другого адвоката, а мне поручит защиту интересов ребенка. Но он может не пойти на это, коль раньше я представляла интересы отца девочки… — Она вздохнула. — Словом, все очень непросто. Я не представляю себе, чем все это может закончиться. Однажды у меня уже было подобное дело, но там в жестоком обращении с ребенком были виноваты оба родителя. В конце концов мальчик попал в больницу, но родители заявили, что малыша избил сосед, с которым у них уже давно были плохие отношения. Эта пара дала очень убедительные показания. Я оказалась практически бессильна, хотя истинная подоплека дела была ясна мне с самого начала. В действительности ребенка избивал отец. Не прошло и года, как мальчик снова оказался в больнице с тяжелейшей травмой головы. Мать тоже была далеко не ангелом, так что в конце концов правда все же выплыла наружу. Суд вынес постановление о лишении их обоих родительских прав, но на заседании мальчик стал просить оставить его с родителями. В такой ситуации самый справедливый судья не может сделать ровным счетом ничего. Единственное, что было в его власти, это отправить ребенка в сиротский приют сроком на пять месяцев. Он так и поступил. Теоретически этот срок предназначен для того, чтобы родители образумились, но практически никто не может предсказать, как они поведут себя после того, как испытательный срок закончится. Иногда — очень редко — удается доказать, что родители не собираются менять свое поведение, но это возможно только в многодетных семьях. Если представить суду доказательства того, что родители жестоко обращаются с другими детьми, их все-таки лишают родительских прав. Но в деле, о котором я рассказываю, мальчик был единственным ребенком в семье. Когда его отправили в приют, родителям просто не на ком было вымещать свою злобу, кроме как друг на друге. Со стороны, однако, могло показаться, что они взялись за ум, поэтому через пять месяцев другой судья со спокойной совестью вернул им сына. — Лиз еще раз тяжело вздохнула, и Дик внимательно посмотрел на нее.
