— Ох, сестра Хизер! Господь вернул тебя нам!
Хизер осторожно приподнимается на локти, опускается на колени, извиваясь и перекатываясь с усилием, чтобы прислониться спиной к шкафчикам под раковиной. Она быстро моргает несколько раз, и я замечаю, что ее веки вразнобой: левый глаз заметно отстает от правого, и ни один из них не кажется сфокусированным.
— Сестра Хизер, с тобой все в порядке?
— Я... думаю, что да, — отвечает Хизер.
Она невнятно произносит слова.
Это едва заметно, но есть.
Левый глаз не совсем совпадает с правым, а как насчет… да, левый уголок ее рта опущен.
Хизер осматривает комнату, останавливаясь на каждом человеке по очереди. Пожары потушены. Волшебный свет в глазах милой Хизер, маниакальная ярость в глазах Чудовища-Хизер; и то, и другое исчезло. Они сейчас грустные, скучные. Старые глаза.
— Билл, — произносит Хизер, глядя на бывшего мужа, приклеенного скотчем к стулу, без протеза на ноге, лежащего в углу. Если бы не знал лучше, я бы сказал, что на ее лице написано сожаление. — Кортни. — И в ее голосе тоже, или просто ей становится все хуже? — Мелисса? — Взгляд Хизер скользит по лицу моей матери, по ее волосам, растрепанным и неровным от бритвы Хизер.
Каждый «котик» обучен военной медицине, и я видел много ран. Травма: травма головы от удара тупым предметом. Симптомы: Невнятный голос. Плохая координация и отставание одной стороны тела от другой. Диагноз: у Хизер кровоизлияние в мозг.
— Шон, — произнесла она, и ее взгляд перемещается с моего лица вниз по рукам к «Беретте» и обратно к моим глазам. — Брат… Иеремия.
Сейчас я обращаю гораздо больше внимания на ее нюансы.
Детали важны.
Она посмотрела на всех, кроме него. Она посмотрела на меня, когда произнесла его имя. На мой пистолет. Опущенный угол ее рта. Это правая сторона, а не левая. Это было презрение? Для кого?
— Да, сестра? — Иеремия нетерпелив, хочет доставить ей удовольствие. Он понятия не имеет, что делать.Он был рожден для должности, воспитан, чтобы стать следующим пророком, но на самом деле никогда не отвечал за что-то самостоятельно. Он ищет лидерства. Она авторитетная фигура, а он просто кусок дерьма. Преданность своему отцу перешла к другому.
— Осталось не так много времени, — указывает она, пристально глядя на меня. Ее голос становится хуже, но это определенно насмешка. Почему? И ее глаза… — На самом деле очень, очень мало. Мы должны... мы должны следовать. Скоро. — Дыхание Хизер затруднено, и она с трудом поднимается на ноги.
— Да. Нам уготован путь. — Иеремия бросает взгляд на Хизер, но его взгляд никогда полностью не покидают меня, и, конечно, ненадолго, чтобы это имело значение. — И моя невеста поедет с нами.
Хизер морщится от боли или от того, что только что сказал жирный проныра?
— Поэтому, — мягко говорит Хизер, — Бог соединил вместе... — Ее дыхание частое, прерывистое, и ее взгляд перескакивает с Кортни на меня. Она… ни за что. Ни хрена.
— Пусть никто не разлучается, — заканчивает Иеремия.
— Да, — подтверждает Хизер, не сводя с меня глаз.
Это не милая Хизер, и это не Чудовище-Хизер. Это просто… Хизер.
Я вскидываю голову, вопросительно поднимая брови.
— Да, — снова произносит она, и вся печаль во всем мире заключена в этом одном слове.
Хизер нужно пройти всего несколько футов, чтобы добраться до Иеремии, и она делает это по одному тяжелому шагу за раз. Ее координация определенно ухудшается, и ее левая нога бесполезно волочится позади, повторяя хромоту ее дочери. Она опускается на колени рядом с Иеремией, все еще прижимающего пистолет к шее Билла.
— Пора, — утверждает она, глядя на Кортни, затем на мой пистолет и наконец мне в лицо. — Пришло время грешникам предстать перед судом.
Глаза Иеремии загораются от предвкушения, этот сумасшедший ублюдок верит, что действительно переживет суд! — и он направляет свой злобный взгляд и револьвер своего отца на мою Кортни, руки Хизер на его запястье, якобы помогая ему прицелиться, но на самом деле направляя дуло куда угодно, только не на ее дочь.
Несмотря на свою слабость, Хизер действует до того, как я успеваю нажать на тяжелый спусковой крючок «Беретты», тянет руку Иеремии к своему животу, и пуля Иеремии находит свой новый дом не в Кортни, а в ее матери. На пронырливом лице Иеремии отражаются шок и ужас, но только за малейшую долю мгновения до выстрела.
Я стреляю в него еще четыре раза, прежде чем его тело падает на пол, и каждая пуля разрушает его голову.
Кортни подбегает к своей матери, падает на колени, но я сдерживаю ее, пока не выбью пистолет из руки мертвого фанатика. И подальше от руки Хизер. Что бы там ни случилось в конце, я не верю, что Чудовище-Хизер не вернется. Перочинным ножом я быстро справляюсь с скотчем на руке Билла. Как только освобожу, он сможет справиться с остальным, и я использую опасную бритву Хизер, чтобы освободить свою мать. Она ошеломлена шумом выстрелов в маленькой кухне, и я подхватываю ее на руки, пока к ней возвращается кровообращение после долгой, ужасающей ночи, проведенной на стуле.
Опасность миновала.
Глаза Хизер закрыты, ее голова покоится на коленях Кортни. Билл неловко сидит позади своей дочери, обхватив ее руками. Его собственные глаза плотно закрыты, рот и лоб сморщены от усилия сдержать собственные чувства, в то же время давая дочери все утешение и заботу, на которые он способен.
— Кортни, — шепчет Хизер. — Моя малышка.
— Я здесь, мама. Я здесь, — шепчет в ответ Кортни, убирая с лица матери слипшиеся от крови волосы. — Держись, мама. Мы позовем на помощь. Мы доставим тебя в машину скорой помощи, отвезем в больницу.
Хизер слабо качает головой.
— Нет, милая. Для меня уже слишком поздно. Для меня всегда было слишком поздно. — Печаль в ее голосе душераздирающа. — И я его больше не слышу. Я просто хочу, чтобы ты сделала для меня кое-что.
— Все что угодно, мам. — Обещание Кортни заставляет меня напрячься.
— Будь счастлива, моя дорогая, — говорит ее мать, ее речь становится все более невнятной с каждым словом. Каждый слог дается ужасной ценой усилий и боли, но лицо Хизер спокойно. — Будь... счастлива...
Губы Хизер продолжают шевелиться, но ее слова теряются в звуке ее последних неглубоких вдохов. Когда ее глаза закрываются в последний раз, уголок ее рта изгибается в едва заметном намеке на кривую улыбку.
— Отпусти меня, Шон, — шепчет мама мне на ухо. — Я в порядке. Мы нужны им сейчас.
Билл держит себя в руках, но только до тех пор, пока я осторожно не поднимаю голову его бывшей жены с колен Кортни и помогаю моей любимой подняться на ноги. Он только что вернул ее, и теперь ему снова приходится ее отпускать. Кортни утыкается лицом мне в грудь, слезы просачиваются сквозь мою футболку, и я убеждаюсь, что она не смотрит на тела.
— Что случилось? — спрашиваю я. — Когда они приехали сюда? Почему?
— Они уже были здесь, когда я вчера вернулся из лагеря, — поясняет Билл, прочистив горло. — С того момента, как я увез тебя и колеса. Сидели в доме. Я этого не ожидал, и... — Он пожал плечами. Вдалеке завывают сирены, и Билл смотрит в сторону входной двери. — Думаю, кто-то позаботился об этой детали за нас.
— Билл был без сознания, когда я вернулась с работы. — Мама подхватывает историю, помогая мужу сесть в кресло. — Они, конечно, искали тебя. Хотели убедиться, что ты не сделал ничего такого, что могло бы сорвать завтрашнюю свадьбу. Они решили, что этот старый ублюдок совершил ошибку, оставив тебя в живых, поэтому собирались исправить ошибку. Не верили, что тебе можно доверять настолько, чтобы оставить тебя в покое.
— Ага, — произношу я. — Оглядываясь назад, трудно спорить с этим. На полу лицо Хизер теперь расслаблено.
В мире, впервые в моей жизни, и, вероятно, в ее. Иеремия, с другой стороны...
Взгляд моей матери следует за моим, и она бледнеет при виде мертвеца. Билл, с другой стороны, мрачно улыбается трупу Иеремии, хотя замечаю, что он отводит глаза от тела бывшей жены. Думаю, еще мало прошло времени, чтобы переварить это.
