— Этому не бывать. Я не позволю своей дочери совершить ошибку.
— А ты знаешь, что та женщина — ее ведь Люба зовут, да? — она была любовницей отца Вершинина Романа. Ты знал это?
Иду ва-банк, задаю вопрос, который не дает покоя, вытираю слезы, Федор мнется рядом и ничего не понимает, вся его напыщенная храбрость лопнула как мыльный пузырь. Зачем только приехал?
— Я повторяю, моя личная жизнь никого не касается, тем более моих дочерей.
— Тогда и моя никого не касается, я ухожу. Если уж родной отец не понимает и не желает счастья, то мне нечего делать в этом доме.
В горле стоит ком, сердце так сильно стучит в груди, что даже больно.
— Пойду, потому что я беременна, и мы с малышом должны быть рядом с папочкой, — выпалила все на одном дыхании, в комнате повисла гробовая тишина. Пытаюсь дрожащими пальцами набрать номер и вызвать такси, но не получается.
— Беременна? — Федор оживает первый.
— Как беременна? — Машка, открыв рот, смотрит на меня и мой плоский живот.
— Беременна? Ты уверена? — папа делает несколько шагов в мою сторону.
Ну, чисто теоретически я могу быть беременной, первый секс случился неделю назад, малыш просто еще очень, очень маленький.
Господи, сделай так, чтоб этот малыш был. Сама не знаю, чего прошу у всевышнего, но инстинктивно кладу ладонь на живот, так тепло и хорошо становится.
Все, как под гипнозом, смотрят на мои движения, а в моей руке начинает звонить телефон.
— А вот и наш папочка.
Глава 41
Вершинин
— Я долго буду тебя ждать?
— Рома?
— Орешкина, ты ждала звонка от кого-то другого? Выходи, меня не пускает грозная охрана.
— Рома, ты здесь? Но как? Как ты нашел меня?
— А ты думала, что я тебя просто так отпущу?
Смотрю на яркие звезды, снова хочется курить, но и так опустошил всю пачку за те несколько часов, пока ехал в другой город и топил педаль в пол. Не знаю, как меня примут, и окажусь ли я вообще ко двору своей принцессы, похищенной злым волшебником.
Дымов, конечно, мужик почти всемогущий, но сдаваться просто так я не намерен. Если хочет мою контору — отдам, но взамен на старшую дочь. А деньги заработаю, не дурак, хоть и влюбленный.
Охрана дала отмашку, снова сел в машину, ворота плавно разъехались в стороны. Богато люди живут, ничего не скажешь, яркие фонари, чищенные дорожки, голубые ели, особняк в два этажа, даже зимний сад есть. А колючая проволока по периметру имеется?
Волнуюсь, как третьекурсник на зачете по сопромату, желудок сводит и ладони мокрые. Все-таки свататься иду. Кто бы мог подумать: прошла неделя — и я потерял голову, встретив единственную женщину на свете, которую не хочу отпускать от себя ни на шаг. Даже сомнений нет, что не она моя судьба.
Теперь я понимаю, что совсем неважно, сколько прошло времени, при каких обстоятельствах и в каких условиях ты встретил именно своего человека, свою женщину.
Улыбнулся, представив, как Дашка мне еще попьет крови, но это, черт возьми, так классно.
— Пройдемте.
Худощавая и высокая женщина с аккуратно уложенными седыми волосами, с узкими очками на носу поджала губы, окинула меня оценивающим взглядом, поправила пиджак и пригласила следовать за ней.
О, ну в этом дворце все как полагается: повар, садовники, служанки и экономка-грымза. Классический вариант. Захотелось пить, нет, снова выпить. Надо было Ржевского взять с собой для моральной поддержки и разрядки обстановки.
Проходим несколько помещений, но мне даже не предложили снять пальто, видимо, уверены, что я здесь надолго не задержусь.
— Папа, прекрати мне снова указывать, я уже совершеннолетняя и вправе совершать любые поступки.
Слышу вопли Орешкиной, улыбаюсь.
— Даша права: все, что не запрещено Уголовным кодексом, — еще один девичий голос.
— Так, а ты марш собираться, завтра вылетаем.
— Нет, что ты, я не могу пропустить знакомство с будущим зятем.
— Мария, не неси ерунды.
Сестренка у Дашки бойкая, руку по локоть откусит, если палец показать, а вот папашка сложный.
— Всем доброго вечера. Дарья, господин Дымов и с кем незнаком еще.
Долгая пауза. На меня смотрят четыре пары глаз, не считая грымзы экономки.
— Рома, — Дашка срывается с места, виснет на шее, такая теплая, родная. Обнимаю ее, вдыхая тонкий аромат сладости. Моя сладкая девочка, только моя.
Отпускаю, вглядываюсь в лицо, видно, что плакала, настораживаюсь, не хочу видеть ее расстроенной.
— Я так рада, что ты приехал. Как ты нашел меня?
— Ты ведь сама написала адрес, непутевая моя.
— Точно.
— Дарья, отойди от этого человека, — строгий голос отца.
А я смотрю на мужчину и не могу поверить, что Люба, каким-то образом придумав провальную схему, решила женить его на себе. Это в принципе невозможно. Но как она утверждает, Володенька окончательно потерял голову от любви. Но я скорее поверю в то, что Люба окончательно потеряла мозг.
— О, да он красавчик, молодец, Даха, — девушка в кресле смотрит с интересом.
— Что он себе позволяет? Ну-ка убери руки от моей невесты.
— Это кто?
— Федор.
— Тот самый гей?
— Эй, я вовсе не гей!
Парень нервно скачет на месте, весь дерганый, глаза лихорадочно бегают, лицо красное.
— Да, ты стопроцентный мужик, у которого отсасывал другой мужик в новогоднюю ночь.
Моя девушка настоящая язва.
— Бинго! Федя, твой ход, — сестренка подливает масло в огонь.
— Так, быстро все замолчали.
На усталое лицо Дымова ложится тень, все и правда замолкают, слушаясь его беспрекословно. Я уже заметил, что Владимир Сергеевич мужчина строгий и властный, не терпящий возражений.
— Федор, можешь
