быть на его месте. Он как-то осунулся, под глазами еще больше стали заметны темные круги.
— А что за оплодотворение той женщины? Вы целовался? Ты был с ней? Как вообще ты мог пойти на такое?
— Так, так, стоять, сумасшедшая женщина, вопросы буду задавать я. А начнешь врать и недоговаривать — буду наказывать.
Смотрю в Дашкины синие глаза, на щеках вспыхивает румянец, кусает губки. А мне так хочется зацеловать ее всю, затрахать во все сладенькие местечки, что чувствую моментальную эрекцию. Хорошо, что пальто скрывает, а то было бы совсем неудобно перед будущими родственниками светить стояком.
— Мария, прекрати. Выйдите обе, нам надо поговорить по-мужски.
Не представляю, о чем будет разговор, но я готов к нему. Дашку не отдам и не отпущу, надо будет — выкраду, но не отступлюсь.
Эпилог
Орешкина — Вершинина
— О чем ты тогда разговаривал с папой? Что он тебе сказал? Мне так интересно.
— Ты чего такая любопытная? Иди лучше, я тебя поцелую.
— У меня уже губы болят.
— Тогда поцелую в другом месте.
— Интересно, как вообще папа? И что случилось с Любой?
— Не знаю, меня не волнует эта женщина. Зачем ты вообще о ней думаешь в наш медовый месяц?
— Рома, что ты делаешь?
— Поздравляю свою законную супругу с днем рождения и целую во все сладкие местечки.
Рома убирает одеяло, опускается между моих разведенных коленей, ведет щекой по бедру, царапая щетиной. Я откидываюсь на подушку, из открытого окна тропический ветер индийского океана колышет шторы.
Да, сегодня первое марта и мне двадцать три года. Свадьба, путешествие, день рождения — не жизнь, а сплошные праздники.
Тело горит от желания, кожа покрыта красивым бронзовым загаром, от ласк кружится голова. Рома нежно проводит языком по половым губам, дразнит клитор, я, раздвинув колени шире, еще больше раскрываю себя перед ним.
Все так безумно чувствительно и остро, что хочется плакать от счастья.
— Да… да-а-а-а-а-а… боже мой… Рома-а-а-а.
Мы муж и жена уже десять дней, даже не верится. Папа на удивление так быстро согласился и принял Романа, все никак не могу выпытать, как это у него получилось уломать моего грозного отца.
На подготовку к свадьбе ушло всего три недели, не хотела ничего грандиозного, только родные и близкие. Папа настаивал на пышном банкете в двести человек, еле как, отговорили. Ему, оказывается, будет стыдно перед людьми выдавать дочь замуж так скромно. Другие олигархи засмеют.
Но мне ничего не надо было, только мой любимый мужчина. О том, чтобы находиться эти недели в разлуке, и разговора не было. В понедельник подали заявление в ЗАГС и уехали обратно к Роману. А там уже было красивое кольцо, романтический ужин — все, как любят девочки, так Роман сказал.
Мы вместе работали, жили, гуляли, принимали на даче гостей. Ржевский с Ириной Николаевной — очень интересная образовалась пара. Потом была свадьба, я едва успела выбрать платье, вся организация легла на плечи сестренки, которая постоянно надоедала вопросами, но устроила все очень красиво и со вкусом.
— Рома, Рома, погоди.
Удивленные глаза мужа, его голова между моих ног.
— Что случилось? Ты мешаешь дарить подарок.
— Ты знаешь, я, наверное, беременна.
Рома замер на несколько секунд, внимательно посмотрел на мой живот.
— Беременная — как тогда?
— Нет, думаю, что по-настоящему. Тошнит четвертый день, думала, это акклиматизация, но животик как-то округлился, а грудь стала больше, ты не находишь?
Роман поднимается, нежно проводит по груди пальцем, задевая сосок, сжимая его, из груди вырывается стон. А потом он начинает лизать их по очереди, при этом лаская раскрытое лоно, задевая набухший клитор.
— Надо точно проверить, купить тест. Как думаешь? А-а-а-а-а-а-а… Рома-а-а-а-а… ах-х-х-х.
— Конечно, купим, пописаем, проверим.
— Ты рад?
— Рад, моя сладкая. Иди ко мне, не могу уже больше.
Рома устраивается между моих ног, целует в губы, так нежно, водит головкой члена по влажным набухшим складочкам, медленно входит, заполняя меня собой. Толкается глубже, я кричу, обхватив его шею руками, целую, царапаю спину.
Мне хватает всего несколько движений, оргазм накрывает горячей волной, теперь так очень часто. Я сокращаюсь на его члене, омываю его своей влагой, из глаз текут слезы от переполняющих эмоций.
— Дашка, черт, я так буду кончать за полминуты скоро, — Рома тяжело дышит, продолжая бережно двигаться во мне, жадно целует в губы.
Приподнимается на локтях, смотрит прямо в глаза, плотно сжав челюсти, сдерживая стон, кончает сам. Я чувствую его теплое семя глубоко внутри себя, специально сжимаю мышцы влагалища, словно высасывая его досуха.
— Проказница.
— Еще какая.
— Моя любимая беременная проказница.
— Ну, это еще неизвестно.
— Тогда быстро в душ — и искать аптеку на этом острове любви.
— А если не беременная и мне только показалось?
— Значит, будем срочно беременеть. Я уже свыкся с мыслью, что я отец. И возражения не принимаются.
***
Вершинин
— Маша, Маша, ты слышишь? Прекрати меня нервировать, я, вообще-то, беременная, и рожать раньше времени никак нельзя. Машка, паразитка! Ну вот, трубку бросила.
Смотрю на свою беременную жену и улыбаюсь как дурак. С ней рядом я именно такой, главное, чтобы она сама не прочухала. Стоит такая в шелковом длинном халатике, волосы распущенные, пытается справиться с соковыжималкой и при этом воспитывать сестру.
Мы все-таки оказались беременными на островах, еле как нашли тест, который показал две полоски. По самым грубым подсчетам Дашка почти не соврала отцу в тот вечер, и малыш появился в период ожидания свадьбы. Так что из медового месяца мы вернулись втроем: я, Вершинина и ее животик.
Сейчас начало сентября, нам нет еще семи месяцев, сроки стоят в ноябре. Осень
