слушать этого сопляка и больше доверял мне и Эве.
Конечно, Адам не являлся главным виновником в злоключениях Эвы, но своеобразным катализатором начала всех ее проблем стал именно он. И мне грех этим не воспользоваться, чтобы убрать его раз и навсегда из нашей жизни.
– Что? О чем вы говорите?! Я требую объяснений!
– Требуйте! Но не у меня!
– Послушайте, Алексей, – Эммануил Викторович встал с дивана и подошел к моему столу, – если жизни Евангелины угрожает опасность, вы должны мне об этом сообщить. Я, если понадобится, увезу ее из страны, и ее никто не найдет и не причинит вреда.
– На сегодняшний день опасности нет. Я обеспечиваю ей безопасность сейчас и…
– Вы ей никто! А я ее отец. И я в ответе за нее.
– Я. Ее. Молодой. Человек, – произношу, делая акцент на каждом слове.
– Молодой ли… – намекает на нашу с Эвой разницу в возрасте, отворачивается и идет обратно, садится на диван и с вызовом смотрит на меня.
Понятно, папаша не в восторге от того, что я старше Эвы на двенадцать лет.
– И вообще, я поговорю с дочерью о вашем статусе в ее жизни.
– Послушайте, Эммануил Викторович…
– Нет, теперь вы меня послушайте! Она еще ребенок и не до конца осознает смысл всех своих поступков и решений…
– Ей восемнадцать лет!
– Не смешите меня, что знает ребенок о жизни в восемнадцать лет?! Она еще ничего не понимает. А я ей объясню, что таким людям, как вы, нет места рядом с ней.
– А каким есть? Таким, как Адам? Или таким, как Роберт?
Он изменился в лице. Понял, что я имел в виду.
Я решил идти до конца.
– Они ее ровесники, и вот таким парням вы готовы доверить дочь? Только из-за подходящего возраста?
– Не все парни такие, как они! – ага, значит, Адам выбыл из списка любимчиков – это хорошо. – Есть и другие. Образованные, воспитанные, из благополучных семей. Скажу прямо: мне не хочется связываться с вашей семьей.
– И что же вам не нравится в моей семье? Что такое семейство, как ваше, может противопоставить моему? – дед! Он тут откуда взялся в такую рань?!
И, кажется, Эммануил Викторович тоже не был готов к появлению генерального директора «Стройсам».
– Алексей Дмитриевич… здравствуйте, – отец Эвы встал и протянул руку моему деду в знак приветствия, на что тот лишь мазнул взглядом по нему, прошел в глубь кабинета и сел на стул напротив меня. Затем развернулся немного в направлении дивана и очень холодно и жестко произнес:
– Итак, что вы нашли в моей семье такого, что не соответствует уровню вашего семейства, – и пренебрежительно добавил, – Моня?*
Откашлявшись, Эммануил Викторович проглотил презрительность моего деда и снова уселся на диван.
– Можете называть меня так, в конце концов, мать меня так и зовет. И вы это прекрасно знаете, вы же с ней близко знакомы, не так ли?!
«А вот это сюрприз! Я этого не знал».
Перевожу взгляд на деда, жду его реакции, но он лишь делает взмах рукой типа: «не так уж и близко мы с ней знакомы, не стоит об этом говорить».
– Давайте не будем вспоминать о делах давно минувших лет. Меня волнует ваше пренебрежительное отношение к моей семье. В чем суть? Или ваша матушка до сих пор не утратила своего желания породниться с людьми «голубых кровей», чем заразила и вас.
Отец Эвы уже хотел ответить, как дед, перебив его, начал продвигать свою теорию:
– Хотя, о чем это я?! Вы же женаты на обычной женщине из глубинки, не скрою, красивой, но все же без родословной. И как ее еще не свела со свету Евангелина, да еще и позволила родиться двум детям? Фантастика, да и только! В молодости она была очень категорична в данном вопросе.
По лицу Эммануила Викторовича видно, что затронута больная для него тема. И он не спешит что-либо ответить деду.
И насколько я знаю со слов Эвы, у них до сих пор не ладятся отношения в семье, вот, оказывается, почему свекровь не принимает сноху.
И именно в этот момент в кабинет входит мой отец и ведет Адама, схватив его за руку выше локтя.
«Да что за утро сегодня?! День открытых дверей, бл*ть! Сегодня же сменю охрану! Даже уже не предупреждают о посетителях!»
Отец осматривает присутствующих в кабинете, после переводит взгляд на меня и говорит:
– Сын, этот мальчишка ходил туда-сюда у твоих дверей, решил захватить его с собой и выяснить, в чем дело.
Я тру пальцами свою переносицу.
«Что происходит? Как так вышло, что все эти мужики с утра пораньше оказались у меня в квартире, в спальне которой спит Эва?!»
– Я вам не мальчишка, – возмущается Адам и вырывает из захвата отца свою руку. Подходит к отцу Эвы в поисках поддержки. Его волосы уже приобрели свой естественный цвет, на черный не осталось и намека. А жаль.
«Нет, ну не сопляк, а?! Говорит, что уже взрослый, а сам ищет моральную поддержку у Эммануила Викторовича. Хотя, зная тяжелый взгляд отца, да и мой, можно понять сосунка».
– Я здесь как свидетель бесчинства, которое устроил ваш так называемый сын!
Отец с удивлением в глазах смотрит на меня в ожидании пояснений бреда, что несет этот малёк. Но я не спешу его прерывать. Хочу услышать всю его теорию. И он меня не разочаровывает.
– Он, – указывает на меня пальцем, – насильно держит тут Эву, мою девушку и дочь Эммануила Викторовича! И мы пришли ее освободить!
– Кхм… Адам, – прерывает его пламенную речь Эммануил Викторович, – хотел бы с тобой поговорить, прежде чем ты продолжишь.
Паренек явно не ожидал такого поворота и немного подрастерялся. Я воспользовался тишиной и предложил отцу и деду выйти на пару слов, оставив гостей в кабинете.
Уже у дверей я обернулся.
– Адам, мне с тобой надо поговорить как со свидетелем и знакомым Роберта. Будь
