перед отцом Эвы, но надо как-то его убедить не трогать ее сейчас и не забирать у меня.
Прочищаю горло и вхожу в кабинет. Обнаруживаю там только Эммануила Викторовича. Сидит так же на диване с задумчивым выражением лица. Даже не сразу замечает мое появление.
«Хм… а где этот молокосос…?» Быстро пишу сообщение охране, чтобы нашли паршивца. Из квартиры он не мог выйти, мне должны были доложить.
Прохожу и сажусь за свой стол.
– Итак…
– Итак, где моя дочь? У меня мало времени. Я покинул жену и сына, но обещал вернуться к вечеру.
– Так они не приехали вместе с вами?
– Нет. Просто проведут без меня один день. К тому же у меня для них будет сюрприз: они явно не ожидают увидеть Евангелину.
– Они ее и не увидят.
– Послушайте, Алексей, – его голос сразу становится более серьезным и грозным, – Евангелина – моя дочь. И не вам решать, что и как будет, а только мне и ее матери.
– Я не претендую ни на что, просто сейчас не самое лучшее время. Я только что узнал, что Роберт Шимански вышел под подписку о невыезде. А это он изначально все заварил, и девушек поставлял он. У его отца большие связи, раз даже после всех предоставленных доказательств его сына отпустили.
Отец Эвы застыл, и по быстрому бегу его глаз из угла в угол и частому дыханию было понятно: он усиленно продумывает, что делать и что можно противопоставить Шимански-старшему.
– Эммануил Викторович, у меня хорошая система охраны. До Эвы ни Роберт, ни его отец не доберутся. Да и я всегда буду рядом с ней. К тому же у моего хорошего друга свое охранное агентство, если надо будет, все его сотрудники будут около Эвы. Пожалуйста, просто подумайте. Я ей ничего плохого не сделаю. Признаюсь, мне очень нравится ваша дочь. И у нас с ней отношения только начинаются. Я не собираюсь покушаться на ее честь и достоинство. Не думаю, что если бы я и захотел, она бы это мне позволила. Эва очень умная девушка и не станет ничего делать, все обстоятельно не обдумав и не взвесив все «за» и «против». Если не доверяете мне, то хотя бы доверьтесь своей дочери. Она заслуживает этого. Уверен, вы можете гордиться ею и не сомневаться в ее рассудительности и серьезности.
Эммануил Викторович молчит. Размышляет над моими словами. Отвожу от него взгляд и смотрю в окно, надеясь, что моя речь произвела должное впечатление и он перестанет вмешиваться в наши с Эвой отношения.
И именно в этот момент распахивается дверь, и я слышу до боли знакомый женский голос:
– Кхм… Лекс…
– Эва, – это единственное, что могу произнести сейчас. Как же не вовремя она проснулась. Вот черт, еще бы полчаса и я бы все разрулил. Она бы с ним и не увиделась бы.
И тут она говорит то, от чего я теряю дар речи:
– Я хочу стать твоей женщиной! Во всех смыслах этого слова! Сегодня!
Тишина.
Я удивлен, я поражен, и я сражен моментом, который она выбрала, чтобы сказать мне о своем решении.
– Э… так и будешь молчать? Или тебя мое предложение не интересует?
Пытаюсь вернуть способность говорить и решаю известить о присутствии третьих лиц в комнате, чтобы она не продолжала изливаться словами, так не вовремя сорвавшимися с ее языка.
– Эва, к нам гости пожаловали, – и скашиваю свой взгляд в направлении дивана, на котором сидит ее отец с такой же отвисшей челюстью, какая была и у меня пару секунд назад.
Ее и так большие глаза увеличиваются вдвое. Она удивлена, находится в шоке, но недолго.
С одной стороны, я рад ее словам. И дело не в том, что она доверилась мне и хочет, чтобы я стал ее первым мужчиной. А в том, что она, сама того не ведая, подтвердила слова ранее сказанные мной ее отцу.
Но с другой стороны, мне бы не хотелось, чтобы о таких сокровенных вещах между мной и моей девушкой знали третьи лица, даже если это отец Эвы.
Ее растерянность и стыд сменяются на гнев и злость. И она произносит слова, которые я никак не ожидал от нее услышать, особенно после ее феноменальной фразы о желании стать женщиной, моей женщиной во всех смыслах.
– Почему ты все всегда портишь?!
Я начал оглядываться по сторонам, возможно, в кабинете находился кто-то еще, ведь она не могла это сказать мне, а тем более своему отцу.
– Ну почему все так?! – посмотрев на потолок, продолжила Эва. – Поверь, то, из-за чего ты приехал, того не стоит! Вообще, ничто на свете того не стоит. Где они? Тоже приехали сюда, или ты их уже доставил в beldam house**?
– Евангелина, – строго и с оглядкой на меня произнес Эммануил Викторович, – ты что такое говоришь?!
– А что я говорю?! И не смотри так на Лек… Алексея. Он в курсе. Так что? Где мама и Адам?
– Я приехал один, – тяжело вздохнув, ответил ее отец, – и тебе не стоит так реагировать. Если я обещал месяц отдыха твоей маме, я выполню данное слово.
Эва заметно успокоилась после услышанного, и, кажется, до нее стало доходить, что она сморозила, так как взгляд опустила и щечки приобрели розовый цвет.
– Ой, вот только не надо тут… слово он дал, – намного спокойнее и тише сказала она.
– Так, ну раз конфликт улажен, то давайте приступим к обсуждению того, для чего вы пожаловали в мой дом.
Хотел перевести все внимание на себя, чтобы Эва смогла немного отойти от разговора с отцом. Но, похоже, я выбрал неправильную тему для этого, так как моя девушка вскинула голову вверх и с любопытством посмотрела на своего отца.
– Эва, – чтобы не передавать право голоса Эммануилу Викторовичу, сам поспешил сказать ей, – твой отец хочет забрать тебя с собой. Ты хочешь уехать от меня и присоединиться к своей семье в путешествии или предпочтешь остаться и подождать их в Москве?
И посмотрел
