что он великолепный. Скажите, Полина, вы больше не вернетесь в сад? Мои дети так по вам скучают!
Вспоминаю забавных тридэшек, и не могу сдержать улыбку.
— Конечно, вернусь. У меня сейчас отпуск за свой счет, но после я обязательно планирую вернуться к работе.
Мы болтаем, прогуливаясь, в метре за нами тенью следуют охранники. Подходим к водопаду, он и правда великолепен. Уже темнеет, и разноцветная подсветка очень красиво освещает стену воды изнутри.
Неожиданно натыкаюсь на изумленный взгляд и замолкаю на полуслове. Этот взгляд не просто изумленный. Он испуганный. И хоть вечер довольно теплый, меня обдает холодом.
Я узнаю ее сразу. Ольга, главврач «Эдельвейса». Перед ней спиной ко мне стоит женщина с бокалом в руке.
Высвобождаю из рук Насти локоть, невольно делаю шаг к Ольге и ее собеседнице, и у меня леденеют конечности.
Очень четко и ясно я слышу голос, который последние пять лет преследует меня в самых ужасных кошмарах.
Этот голос я не смогла бы забыть, даже если бы очень этого хотела.
Этот голос въелся в подкорку и отпечатался в обоих полушариях мозга на всю оставшуюся жизнь.
Анна. Это она, я знаю точно. Я уверена. Я никогда не видела ее лица, но ее голос узнаю среди тысячи, нет, десятков, сотен тысяч голосов.
Голос, который я ненавижу, потому что он требовал от меня убить моего ребенка.
Голос женщины, которая собиралась украсть у меня моего ребенка. Моего родного сына, которого я должна была выносить, родить и отдать ей, не зная, что он мой.
И не только голос, а все-все до малейшей интонации.
Ольга продолжает смотреть на меня круглыми от страха глазами. Анна спиной чувствует мой прожигающий взгляд и медленно оборачивается. И когда наши взгляды встречаются, я вскрикиваю и отшатываюсь, шокированная и оглушенная.
Потому что передо мной стоит Нина.
Бывшая жена Тимура. Мать Сони.
Значит, это была она? Нина это и есть Анна, моя таинственная заказчица?
Она назвалась Анной, но при этом ясно дала понять, что это имя вымышленное.
«Моему мужу нужен наследник», — так она тогда сказала. Я еще удивилась, что наследник нужен не им двоим, а только ее мужу.
Внезапно меня пронзает догадка, от которой окружающие люди и предметы расплываются перед глазами как размокшая акварель, а ноги слабеют и подкашиваются.
Ее мужем, тем самым, которому был нужен наследник, в то время был Тимур, а значит…
Нет, нет, нет. Так не бывает. Этого не может быть просто потому… Потому что не может.
Тимур отец моего сына? Бодька наш с ним ребенок?
Он доставал меня беременную из-под машины, на руках нес в роддом, подвозил под дождем и дарил ромашки не зная, что это и его мальчик тоже?
Я должна ему сказать, должна его позвать.
Хватаю ртом воздух, но не могу издать ни звука. Мир начинает медленно вращаться вокруг, и я теряю равновесие. Будто со стороны вижу, как Нина некрасиво кривит рот, затем дико вскрикивает, разбивает бокал и бросается на меня, сжимая в руке осколки.
Ее хватает сразу несколько пар рук и оттаскивает в сторону. Так вот зачем с нами приехало столько охранников!
— Я так и знал, все у них через жопу, — ругается Костя, только его голос я уже слышу, как сквозь вату.
Мир закручивается воронкой, я падаю, но меня тоже подхватывают.
— Полина, Полина, очнитесь, что с вами? — звучит испуганный голос Кости, а потом его перекрывает крик Тимура.
— Полина, что с тобой? — его руки поднимают меня и прижимают к мощной груди. С трудом делаю над собой усилие и приоткрываю глаза.
Меня качает как на волнах, я почти уплываю, но усилием воли хватаюсь за ускользающее сознание будто ловлю за хвост яркую тропическую птицу.
— Тимур… — моя рука натыкается на небритую щеку. Как быстро у него отрастает щетина! Снова у меня все тело будет исколото, потому что он везде меня целует, везде…
— Поля, Полечка, — он часто дышит, это потому, что бежит со мной на руках, — потерпи, милая, сейчас поедем в больницу.
— Тимур… — сглатываю, — Бодька… Бодька твой…
— Мой, конечно, мой, Полечка, — он целует меня в висок, но я из последних сил отчаянно мотаю головой.
— Нет. Ты настоящий. Я должна была… для тебя… Твоя жена, Нина… Она его заказала… Я суррогатная…
И дальше вокруг все просто гаснет, как будто кто-то вышел и выключил за собой свет.
Все это было как будто не с ним, как будто он наблюдал за происходящим со стороны. Сначала услышал крик Нины — Тимур знал, что она тоже приглашена, они с Костей знали. Потому и пришел сюда с Полиной и толпой охраны, надеясь, что бывшая не сумеет удержать себя в руках. Что хоть чем-то, но себя выдаст.
Правда, был уверен, что сорвется она на нем, потому и позволил Полине отойти с Тагаевой.
Когда Нина с битым бокалом бросилась на Польку, охранники среагировали молниеносно. Вмиг скрутили взбесившуюся фурию, ни на сантиметр не позволив приблизиться к его жене. Но того, что Полина так странно среагирует, Тимур никак не мог предположить.
Теперь он сидел в больничном коридоре под ординаторской, грыз себя за беспечность и пытался понять, что хотела сказать Полина.
«Бодька твой…», «ты настоящий…», «Нина заказала…»
Не сама Нинка заказала, а ее брат. Глеб Широкшин нанял киллера самым тупым способом, разместив заказ в интернете. Правильно, очень правильно сказал о них Костя. Там вся семейка такая. Их отец, Борис, наверняка идейный вдохновитель всей этой херни.
Но последняя фраза, сказанная Полиной, вводила Арсанова в ступор.
«Я суррогатная…»
Что она хотела сказать? Узнала, что Соню родила суррогатная мать? Или Полина тоже?..
Если все это увязать вместе, то от полученных выводов вполне можно поехать крышей. Поэтому, когда в коридоре замаячил белый докторский халат, Тимур вскочил, отбросив все мысли.
Сейчас главное, чтобы с Полиной было все нормально.
— Не волнуйтесь, Тимур Демидович, вашей жене лучше, — она начала говорить еще издали, и Тимур облегченно выдохнул. — Мы ее стабилизировали, прокапали глюкозу, ввели успокоительное, и Полина уснула.
— Что с ней было? — спросил он.
— Небольшой нервный срыв. Конечно, на таком сроке это крайне нежелательно, хорошо, что все обошлось, и ваш малыш в порядке. Но в дальнейшем постарайтесь поберечь жену, она слишком впечатлительная.
— Н-на каком… — Тимур рванул ворот рубашки, так что пуговицы полетели, потому что внезапно закончился воздух, — н-на каком сроке? И… Кто в порядке?
Голос не слушался, слова наждачкой раздирали горло. Но докторша
