бросаю.
- Ты ведь не бросаешь? Это твоя работа.
- Да. – смотрит серьезно, берет мою ладонь, сжимает в кулак, целует, потом гладит свое лицо моей рукой. – Мне очень важно, чтобы ты была рядом. Но…
- Что?
- Я боялся просить тебя об этом.
- О чем? Чтобы я поехала с тобой?
Кивает, обнимая крепче.
- Страшно, что я могу снова тебя потерять.
- Ты меня не терял… Это…
Опускаю голову, прячась у него на груди.
- Да, я знаю, Воробушек. Я…
- Не надо. Пожалуйста. – целую его плечи, шею, скулу, подбородок. Сама не могу поверить до конца в то, что он действительно рядом. Вот тут, со мной.
Он мой. Теперь навсегда.
Я надеюсь.
И верю.
Ночью нам совсем не до обсуждений будущего.
Слишком мало еще у нас настоящего. Слишком хочется быть вместе. Друг в друге. Раствориться, напиться, надышаться.
Мне кажется, что я погружаюсь в какое-то абсолютно блаженное состояние. С каждым прикосновением. С каждым поцелуем.
Это необыкновенно.
Это…
Это, наконец, по-настоящему!
- Илик…
- Что моя родная?
- Люблю тебя. Хочу, чтобы ты знал, как я тебя люблю.
Упиваюсь каждым его движением. Каждой секундой.
Хочется продлить эти мгновения, наслаждаться.
Хочется, не торопясь испытывать блаженство. Но мы каждый раз срываемся, когда уже нет сил терпеть.
- Надя…
И, конечно, мы абсолютно забываем о защите. У меня мелькает мысль о том, что надо как-то напомнить ему об этом, но тут же на смену первой мысли приходит вторая – зачем?
Нам так хорошо! И если что-то будет – пусть будет.
Я уверена, что Ильяс только обрадуется. И я тоже обрадуюсь. Я к этому готова.
Хочу родить ему девочку, чтобы у неё были такие же ореховые глаза.
Он обводит пальцем мои губы.
– О чем ты думаешь, родная?
Качаю головой улыбаясь. Не скажу! Секрет! Он заваливает меня на спину, снова оказываясь сверху.
- Ты расскажешь?
- Не-а… не буду!
- Ну хорошо, держись! Буду пытать тебя поцелуями, пока не ответишь!
И он пытает. Долго. Мучительно. Сладко.
- Воробушек, а ты помнишь наш первый поцелуй, там в клинике?
Я помню, очень хорошо помню…
- Почему ты тогда меня поцеловала? Почему не оттолкнула, не сбежала? Громозеке своему не пожаловалась?
Почему? Он еще спрашивает?
- Ты мне нравился.
- Я? Слепой инвалид с чудовищным самомнением и гадким характером?
- Девчонок вечно тянет на плохишей.
- То есть я был плохиш?
- Почему – был? Ты и сейчас плохиш. Надеюсь, Ник не в тебя пошел.
- Еще чего! Конечно, в меня! Я в детстве был пай-мальчиком. Меня же брат воспитывал. Потом Там уехал и… мать разбаловала.
- Неужели? Мама виновата?
- Сам виноват. Значит, девчонки плохишей любят?
- Ага. Надеюсь, моя дочь не будет такой дурочкой.
- Твоя до… подожди… не понял. Какая дочь? Ты… ты же не…
- Ну, теперь даже не знаю. Ты две ночи усердно над этим работал, так что…
Смотрю на него и не могу сдержаться, смеюсь над тем, в каком шоке мой горец.
- Надя… прости я… чёрт, я не подумал, то есть… я думал, что ты… ну… таблетки какие-нибудь, вы же… ты и Слава… чёрт…
- Тебе надо забыть это слово.
- Какое?
- На букву «ч». Ты слишком часто его повторяешь. Не хочу, чтобы Ник носился по детской площадке и орал – «чёрт, чёрт, чёрт». А он будет!
- Хорошо. Но… погоди, не отвлекай меня. Ты… хочешь сказать, что можешь забеременеть?
- Вообще-то могу, да. А что? Ты против? – я даже мысли такой не допускаю, если честно, но спросить ведь надо?
- Ты с ума сошла? Я… - Ильяс берет моё лицо в ладони, смотрит в глаза, пытаясь что-то в них разглядеть, - скажи только, что тебе можно, что для тебя это не опасно?
Меня накрывает, потому что я вижу, как накрывает его. Он на самом деле боится за меня. Я об этом не подумала…
- Илик, успокойся. Со мной все в порядке. Мне… мне можно. Противопоказаний нет. Да, я не могу сказать, что я абсолютно здорова. У меня бывает слабость. И я стараюсь не нервничать, но…
- Я не могу тебя потерять, малышка, прошу…
- Не потеряешь, я сильная. Правда! Если уж после того, что со мной было я сумела выносить Ника, то теперь, в нормальном состоянии мне ничего не помешает стать мамой.
Его объятия крепкие, но осторожные, нежные.
И любит он меня в очередной раз очень нежно. Ласково. Медленно.
И мне хочется почему-то плакать, возможно потому, что так хорошо…
Плакать о том времени, которое мы сами у себя украли…
Утром у нас миллион дел. Надо заехать на квартиру к Славе – мы с Ником последние пару месяцев жили там. Забрать вещи. Не все, хотя бы теплые, раз уж мы перебираемся на север.
Славы дома нет. И он не приезжал. Я пытаюсь ему дозвониться, но абонент не абонент. Переживаю.
Ильяс пытается меня успокоить, обещает, что со Славой все будет в порядке.
Но я все равно волнуюсь.
- Я хочу, чтобы он был счастлив. Он очень помог мне, и он… Он хороший.
- Воробушек, с ним все будет хорошо, не переживай! Тебе нельзя.
Я вожусь с вещами в детской, когда слышу звонок в дверь. Илик на кухне, у него какой-то важный телефонный разговор.
Открываю дверь, и первое что слышу, еще не успевая понять в чем дело:
- Надя, нам нужно с тобой серьезно поговорить. Ты уверена, что тебе действительно нужна эта свадьба?
Улыбаюсь, смотрю на пару, ввалившуюся в квартиру. Удивительно, что они явно забыли о своих разногласиях, объединились, как сказать, против нового врага.
- Лёня, ну что ты прямо с порога?
- Ты же мне сама сказала – сразу с главного начинать?
- Добрый день. – улыбаюсь им, жестом приглашая зайти.
- Надя… Слава с тобой? У него опять телефон выключен, не могу с утра дозвониться. У вас все в порядке? - Кира расстегивает шубку, Леонид помогает ей её снять, - Мы зайдем?
- Да, конечно. – пока не знаю, обрадуют ли их наши новости, но…
- Кир-ра! Деда! – Ник выбегает из комнаты и бросается прямо в объятия моего отчима, который реально самый лучший дед на свете. А Кира…
