был логичным. Но то, что вспыхнуло между мной и Мэддоксом, бросало вызов логике. Это шло вразрез со всем, во что мы с ним верили. Это шло вразрез с разумом, вразрез с убеждениями моей семьи.
– Папа никогда не позволит мне быть с ним. Только не с байкером. Не после того, что сделал Мэддокс.
Мама задумчиво склонила голову.
– Думаю, последнее – главная проблема. Но что насчет тебя? Можешь ли ты простить Мэддокса за то, что он сделал? За то, что похитил тебя? За то, что позволил другим причинить тебе боль?
Я часто задавалась этим вопросом во время плена и после побега тоже. Мои сердце и разум противоречили друг другу. Я не хотела прощать Мэддокса, но мое сердце уже простило. Однако я не была той, кто действует импульсивно. Я все тщательно обдумывала, взвешивала все за и против.
Любовь так не работает. Но если любовь Мэддокса ко мне или моя к нему была ядом, я предпочла бы найти противоядие как можно скорее.
– Если ты так долго об этом думаешь, он действительно много значит для тебя. Но, пожалуйста, не забывай, что доверие – основа брака.
Мои глаза расширились.
– Мам, я и слова не говорила о том, чтобы выйти замуж за Мэддокса. – Тогда я и поняла, что от меня ожидали именно этого – брака с ним. Родители одобрили отношения с Джованни только потому, что он был моим женихом, и дата нашей свадьбы была уже назначена. Однако скандал, последовавший после нашего разрыва, нельзя было сравнить с последствиями, которые бы возникли из-за отношений с Мэддоксом. Пусть меня и не волновала моя репутация, я не могла не думать о том, как это повлияет на мою семью. Отношения с Мэддоксом казались невозможными сейчас, и было трудно представить, как мы смогли бы выстроить их в будущем.
– У тебя не так много времени на принятие решения, дорогая, – тихо сказала мама. – Ты знаешь, что твой отец запланировал для байкеров, которых схватил.
– Знаю, – ответила я. – Маттео заберет меня и отвезет в тюрьму Семьи.
Мама поджала губы.
– Твой отец мне сказал. Не думаю, что это хорошая идея – противостоять человеку, который сделал с тобой такое.
Я улыбнулась.
– Не переживай, мам. Роли поменялись. Я больше не их пленница. Теперь, после нескольких недель плена, меня не сломать.
– Я в этом не сомневаюсь. И восхищаюсь твоей силой. – Она сделала паузу. – Если тебе когда-нибудь захочется поговорить о произошедшем между тобой и Мэддоксом, я здесь, ты же знаешь это, верно?
Я кивнула.
– Все видели мое видео?
– Многие, – честно призналась мама. – Твой отец перепробовал все, чтобы удалить его, и в конце концов у него получилось.
– Интернет ничего не забывает, – сказала я. Подумать только, я потратила уйму времени, мучаясь над идеальной картинкой для «Инстаграма». В конце концов мне придется посмотреть видео и столкнуться с разразившимся скандалом в своих аккаунтах в социальных сетях. Но не сейчас.
– Тебе нечего стыдиться. Они тебя заставили, и ты выглядела гордо и великолепно, несмотря на ситуацию.
– Это был не мой выбор, – согласилась я. – Но я переспала с Мэддоксом. Не потому, что он заставил меня, и даже не из-за надежды, что он поможет мне сбежать, если я это сделаю, а просто потому, что я сама хотела.
Мне было необходимо снять этот камень с души.
На секунду мама не сумела скрыть шок, но все же кивнула.
– Я думала, что такое может случится, но надеялась, что ошибаюсь.
Я поджала губы.
– Потому что я должна была оставаться девственницей до брака.
Мама помотала головой.
– Меня это не волнует, Марси.
Я не была уверена, действительно ли мама так считала. За годы мало что изменилось. Может, папа и отменил традицию кровавых простыней, как только я приблизилась к брачному возрасту, но многие люди все еще придерживались старых взглядов. Теперь это был выбор невесты, а не обязательство. И все же мало у кого из девушек хватало смелости отказаться от традиции кровавых простыней, а тех, кто отказывался, часто считали шлюхами, которые боялись, что их распутная жизнь раскроется. Ни у кого не было права выбора до тех пор, пока общество считало верным только одно решение.
– Но папу волнует.
– Твой отец предпочел бы, чтобы ты ушла в монастырь и вообще никогда не связывалась с парнями.
Я сдержала улыбку.
– Но он принял Джованни.
– Он знал, что ему придется отпустить тебя и позволить стать взрослой. Когда ты выбрала Джованни, он его терпел, потому что знал его и…
– Мог контролировать.
Мама пожала плечами.
– Твой отец все держит под контролем.
– Мэддокса не так легко контролировать. Примет ли папа его когда-нибудь?
– Не знаю. Возможно, на это потребуется время и много усилий со стороны Мэддокса. Думаю, тебе пока не стоит говорить отцу, что ты переспала с этим парнем. Это только все усложнит.
– Ты правда думаешь, что он ничего не подозревает?
– Ох, я уверена, что подозревает. Но твой отец слеп, когда дело доходит до твоего становления женщиной.
– Мужчины.
Мама коснулась моей руки.
– Вы пользовались защитой?
Потребовалось время, чтобы понять, что она имела в виду. Мои щеки залило жарким румянцем.
– Нет, – призналась я.
Мама кивнула, сглотнув.
– Я принесу тебе тест на беременность сегодня, ты сможешь сделать его, если у тебя будет задержка.
Мои месячные должны были начаться со дня на день. У меня был непостоянный цикл, так что было трудно сказать.
– Спасибо, мам.
Моя жизнь всегда была тщательно спланированным проектом, сложной схемой, которую я годами структурировала и строила. Теперь я поняла, что все это было просто карточным домиком. Я всегда считала, что в мой план на будущее встроено достаточно мер безопасности, чтобы даже несколько пропавших карт не разрушили его. Конечно, я никогда не думала, что кто-то ворвется в мою жизнь и разорвет ее на множество кусочков. Все мои умело продуманные планы на будущее внезапно оказались на грани развала.
Я любила Мэддокса, любила его так сильно, как всегда мечтала любить кого-то, желала его так сильно, как всегда надеялась желать. Мои мысли вращались вокруг него. Раньше такого со мной никогда не было. С Джованни уж точно. Я любила Мэддокса, но еще я любила свою семью. Как можно сравнить одну любовь с другой? Как вообще можно было их сравнивать? Я не могла. Не могла отказаться от Мэддокса. Не могла бросить свою семью.
Я вновь уставилась на каффу.
Сегодня я предоставлю Мэддоксу выбор, невозможный выбор, который определит, есть ли у нас вообще шанс, выбор, который может расколоть мое сердце надвое.
Мэддокс
Когда я очнулся, голова раскалывалась от боли. Я не знал, сколько было времени. Слышал лишь шарканье вокруг и хриплое дыхание. Со стоном я заставил себя открыть глаза, несмотря на агонию, которую это вызвало.
Сырые стены. Вонь сырости и плесени, мочи и крови. По всей видимости, я находился в подвале, в камере пыток Витиелло.
– Неужто проснулся, м? – пробормотал Коди.
Повернув голову, я понял, что привязан к стулу. Я попытался опрокинуть его, но ножки были прикреплены к полу. Ну конечно же, Витиелло все продумал.
– Это твоя вина, – прорычал
