большая фигура преградила мне путь. Я останавливаюсь, прежде чем мы столкнемся.
Поднимая глаза, я делаю медленный шаг назад, когда мой взгляд встречается со взглядом Гриффа.
Он шагает на сантиметр ближе, заставляя меня отступать все дальше с каждым его движением. Я натыкаюсь на холодную бетонную стену и сглатываю. Дерьмо. Я однажды сыграла в его игру. Не думаю, что у меня хватит духу сделать это снова.
— Здесь повсюду камеры, Эмми, — выдыхает он мне в шею. — Кто-то всегда наблюдает.
Мое дыхание учащается, когда он просовывает руку мне под платье.
— Что-то подсказывает мне, что твоему хозяину не понравилось бы застать тебя здесь.
Я пытаюсь оттолкнуть его, но он не двигается с места.
— Что-то подсказывает мне, что ему бы также не понравилось, что ты прикасаешься ко мне, — выдавливаю я.
Он ворчит и подходит ближе, пока его огромное тело не раздавливает мое. Мои туфли выскальзывают из потной хватки, со стуком приземляясь на пол. Его пальцы тянут за шнуровку моих стрингов, а влажный рот скользит по моему уху.
— Мне трудно в это поверить. Ты думаешь, я не замечаю, как он избегает тебя? Он не только позволил бы мне трахнуть тебя, но и сидел бы сложа руки и наблюдал. У него не хватает смелости прикоснуться к тебе самому.
Когда я подношу колено к его паху, он ловит его, блокируя движение рукой. Пощечина обжигает щеку и откидывает мою голову в сторону.
— Шлюха. Это моя работа — забирать людей и доставлять их туда, куда я хочу, — предупреждает он срывающимся голосом. — На твоем месте я бы постарался устроиться поудобнее.
Жжение от его пощечины стекает по моей щеке вниз к шее. В глубине моего сознания тихий голос говорит мне держать рот на замке. Я не могу рисковать тем, что меня вышвырнут. Или еще хуже. Но иногда я не могу остановить слова, которые вырываются у меня из горла.
Все еще склонив голову набок и прищурившись, я смотрю на стену и шепчу:
— Все это ради быстрого траха? Всех твоих женщин от тебя тошнит?
Его потная ладонь сжимает мою шею, и моя спина волочится вдоль стены, когда он поднимает меня с пола.
— Ты думаешь, это из-за быстрого траха? — он сплевывает.
Он наклоняется и проводит языком по моей щеке, где я все еще чувствую жжение.
— Это намного больше.
Я пытаюсь сглотнуть, но ком застревает в горле, когда его хватка усиливается. Мои легкие сжимаются, хватаясь за малейшие потоки воздуха, какие только могут вобрать. Внезапно он отпускает меня. Как только я останавливаюсь при падении и вдыхаю, он снова хватает меня, затем переворачивает так, что моя спина оказывается у него на груди. Обхватив одной рукой мою грудную клетку, а другой — бедра, держа меня, как куклу, он ведет нас вверх по лестнице.
Я брыкаюсь и борюсь с его хваткой.
— Отстань от меня! Отпусти меня…
Он зажимает мне рот рукой.
— Заткнись нахуй. Райф ждет.
Дрожь пробегает по моему позвоночнику. Райф?
Он ведет нас по коридорам, и по пути я начинаю осознавать, где мы находимся. Комната Адама всего в нескольких дверях отсюда. Это означает, что комнаты Гриффа и Райфа, вероятно, расположены совсем недалеко. Когда мы достигаем незнакомой мне двери, он отпирает ее, отпускает меня и заталкивает внутрь.
Я, спотыкаясь, иду вперед, прежде чем поднять взгляд и осмотреть окружающую обстановку. Мои глаза расширяются.
Спальня идентична спальне Адама — за исключением четырех обнаженных блондинок, раскинувшихся на кровати, каждая из которых играет золотистыми шарфами между пальцами. Они наблюдают за мной, двое из них с обольстительными улыбками, двое других с любопытством — как будто я необычный персонаж в этой постановке.
Райф сидит в ногах кровати, его руки сложены на коленях, на лице ухмылка.
— Привет, милая, — мурлычет он. — Я скучал по тебе.
Я напрягаюсь, когда Грифф движется позади меня. Его пальцы касаются моего платья, и он расстегивает каждую пуговицу, одну за другой, обрывая нитку и позволяя пуговицам упасть на пол.
— Что происходит? — спрашиваю я дрожащим голосом.
— Это, — бормочет Райф, — называется покажи и расскажи.
Когда я хмурюсь, его смешок наполняет комнату.
— Не для тебя, конечно.
Он смотрит на что-то слева от меня.
Я слежу за его взглядом и нахожу маленькую серебристую видеокамеру на его комоде, на ней мигает маленький красный огонек. Мои брови хмурятся.
— Почему ты…
— А-а, — цокает он, — эту тайну я раскрою позже..
Мое платье соскальзывает с плеч, и я вздрагиваю, когда оно падает к ногам, оставляя меня в черном шарфе, прозрачном черном лифчике и стрингах в тон.
— Иди сюда.
Райф похлопывает по кровати.
— Садись.
Мое горло сжимается, когда я перевожу взгляд с него на женщин. Не они пугают меня так сильно, как выражение лица Райфа. Я видела его так редко с тех пор, как Адам заявил на меня права, что почти забыла, насколько опасен коварный блеск в его глазах.
Ладони становятся влажными, и я приковываю ноги к полу.
— Мне приказано следовать только указаниям моего хозяина.
Что-то темное мелькает в его карих глазах. Когда он улыбается, это сочетание — чистое безумие.
— В таком случае… — он разжимает пальцы и взмахом руки подает женщинам знак идти вперед. — Тебе ничего не нужно делать.
Первая женщина, которая выскользнула из постели, — это та, которая предложила стакан воды, когда Райф был моим хозяином. Ее волосы собраны сзади в свободный пучок, а карие глаза прикованы к моим. Когда она делает шаг ко мне, поглаживая дополнительный шарф в руках, следующая девушка следует за ней. Эту я тоже знаю. У нее длинные волосы, струящиеся по спине, это она оживилась, увидев мой ожог, прежде чем с гордостью продемонстрировать свой собственный. Она улыбается и подмигивает, когда идет вперед, как будто думает, что поняла меня. Двух других я видела только мельком, и они следуют по прямой, у всех четверых кошачьи движения.
Женщина с пучком подходит ко мне первой. Она наклоняет голову, ее глаза скользят по моему телу, затем поднимает руки и нежно убирает мои волосы с плеч. Когда она наклоняется и дует мне в шею, остальные трое окружают меня.
Нежные пальцы скользят по моей спине, животу, затем шелк дразняще обвивается вокруг моей талии. Нервы подскакивают к горлу, когда вспыхивают ощущения из прошлого, когда Райф удерживал меня. Холодное беспокойство разливается по венам, смешанное с чувством, от которого я не могу избавиться, что я делаю что-то не так. Они не должны ко мне прикасаться, ни Райф, ни Грифф — я
