тумбочку с моей стороны кровати. На ней было слишком много подушек — декоративных, расшитых золотой нитью, — и я сбросила их все на пол. Я сняла плащ, туфли на каблуках, солнцезащитные очки, откинула тяжелое пуховое одеяло и, скользнув на белые простыни, прислонилась спиной к мягким белым подушкам вдоль украшенного витиеватой резьбой красного изголовья.
Здесь такое ощущение, будто ночь, хотя за окнами день. Сквозь шум мини-холодильника я слышу уличное движение Александрии, но в данный момент все это где-то далеко.
Или, возможно, это просто бегущий по моим венам алкоголь.
Наша хозяйка сказала, что под раковиной в ванной есть зубные щетки и паста, и что мы можем воспользоваться любой одеждой из стоящего напротив кровати шкафа с огромным широким зеркалом. Я знаю, что мне нужно почистить зубы и умыться, но Сален все еще прячется в ванной, и сейчас, конкретно в данный момент, мне все равно, как я выгляжу.
На самом деле, когда я встречаюсь взглядом со своим отражением в зеркале, в котором также виден высокий потолок и висящая над кроватью выключенная люстра, мне кажется, что я очень даже горяча.
Мои волосы растрепаны и слегка несвежи, под глазами размазалась подводка, но у меня такой непристойный, порочный вид, что, хотя это и не похоже на обличье королевы готики Мод, но тоже сексуально.
Икнув, я хватаю за горлышко бутылку вина и подношу ее к губам. Запрокинув ее вверх, я проглатываю остатки красного. Я лежу с раздвинутыми ногами в неподобающей леди позе (учитывая, что на мне платье), но простыни так нежно касаются моей кожи, мне тепло, томительно и… Просто все равно.
— Что ты делаешь?
Я вздрагиваю от хриплого голоса Саллена.
Опустив бутылку на кровать, я обхватываю ее бедрами и слегка подтягиваю колени. Затем кладу руки на голени, наклоняюсь вперед и встречаюсь с ним взглядом, алкоголь обжигает мне горло. Все как в тумане, нечеткое, и Саллен выглядит таким красивым, у него на голове капюшон, глаза буравят меня пристальным взглядом.
Впервые это похоже на игру. На прятки для взрослых. Я не думаю о Райте, о побеге и о том, в какие неприятности попаду, когда меня поймают. Я даже не думаю о Мод и о том, как она смотрела на Саллена, будто хотела рухнуть на колени и отсосать у него прямо у меня на глазах.
— Я пьяна, — объявляю я, в конце рассмеявшись и снова икнув.
Саллен бросает взгляд на зажатую у меня между бедер бутылку, затем снова поднимает его на меня.
— Кария. — Это все, что он говорит, но в этом слове есть какое-то предупреждение.
— Зачем ты держал животных в банках?
Это вырывается у меня, пока я смотрю на него. Я откидываюсь на подушки, прислоняю к ним голову и опускаю в сторону одно колено, бутылка вина наклоняется вместе с ним.
Взгляд Саллена падает на мои ноги, но он совершенно неподвижен.
— Я тебя не боюсь, — ни с того ни с сего добавляю я.
— Ты постоянно это твердишь, — хрипло шепчет он.
— Итак? Зачем тебе банки?
— Мы сейчас не будем об этом говорить.
— А если бы Мод тебя спросила, ты бы сказал?
Я улыбаюсь собственной шутке, чувствуя себя раскрасневшейся и слишком довольной. Какая-то трезвая часть моего мозга напоминает мне об отеле. Об ужасе, который мне следовало почувствовать.
Но единственное, о чем я могу думать, это о том, что даже тогда сказала ему: «Прикоснись ко мне. Я не боюсь». Кажется, мы провели вместе целых двадцать четыре часа.
Я вправе повеселиться.
— Нет, — очень серьезно отвечает мне Саллен, его темные глаза снова буравят мои.
— Тогда скажи мне.
— Мы не друзья.
— Это ранит мои чувства, — со всей откровенностью говорю я.
— Прости.
По его тону совсем не похоже, что он просит прощения.
— Все равно скажи мне. Я скоро умру, так что…
— Ты не умрешь, — со злобой в голосе произносит Саллен.
— Все равно побалуй меня.
— Нам не следует этого делать.
— Ты пиздец какой скучный, — зевнув, я закидываю руки за голову и вытягиваюсь во весь рост. — У меня больше шансов повеселиться, трахнув эту бутылку вина.
Я медленно протягиваю руку вниз, обхватываю пальцами горлышко, затем придвигаю его к себе, прямо между ног. Я прижимаю бутылку к своему телу, от этого движения у меня задирается платье, и с губ срывается притворный стон. Саллен как будто мерцает, но все остальное размыто, и я сосредотачиваюсь только на нем.
Перед глазами все плывет, дыхание поверхностное, и я делаю то, чего не стала бы делать трезвой, и именно поэтому знаю, что совершенно готова поиграть в этом сказочном мире.
Я провожу бутылкой по краю своих черных трусиков, закрываю глаза и, отгородившись от темной комнаты, разыгрываю глупое представление для Саллена.
Но он ничего не говорит, и, несмотря на опьянение, я начинаю чувствовать себя именно так, как он меня назвал. Тупой.
Я с трудом сглатываю, затем открываю глаза.
Я практически вскрикиваю, но он зажимает мне рот затянутой в перчатку рукой.
Саллен прямо передо мной.
Он наклонился ко мне, нависнув надо мной, и единственное, что я вижу, — это его темные радужки.
Другой рукой он отбирает у меня бутылку, вырвав ее из моей хватки.
Я, не дыша, смотрю на него снизу-вверх, и у меня в груди бешено колотится сердце.
— Ты писала мне почти каждый месяц, Кария Вен. Ты делаешь так с каждым мужчиной, которого считаешь скучным?
Я не могу говорить, мои зубы стиснуты, потому что он смотрит на меня, крепко зажав мне рот и впившись пальцами в подбородок.
— Каждый гребаный месяц. Ты рассказывала мне о том, как давала Космо трахать тебя. Ты издевалась надо мной. Ты понятия не имела, каким уродом я был на самом деле, так ведь?
— Ты не урод. Ты все еще девственник, — умудряюсь прорычать я в его зажимающую мне рот руку. — Если только
