открывает глаза. Такие же карие, какими я успела их запомнить, и из меня вырывается всхлип. Я думала, что никогда больше их не увижу.
Я зажимаю рот ладонью и все-таки отпускаю руку Демьяна. Отхожу к окну, пока над ним трудятся медсестры.
— Мы очень рады, что вы пришли в себя, — говорит доктор. — Как вы себя чувствуете? Если вам сложно говорить, мы можем общаться морганием. Один раз — да, два — нет.
— Майя…
Я слышу его хриплый голос и реву еще сильнее, потому что несмотря на надежду, готовила себя к самому неприятному исходу событий.
— Иди сюда.
— Вы в порядке?
— Будьте добры, давайте оставим это на потом. Единственное, что мне сейчас важно — женщина у окна. Выйдите.
— Ты невыносим, — оборачиваюсь и говорю, глядя в спину удаляющемуся доктору. — Даже в таком состоянии умудряешься всех строить.
— Ты плачешь.
— Я готовила себя к худшему.
— Но все хорошо?
— Надеюсь, теперь будет.
— Ты здесь, — замечает очевидные вещи.
— Где мне еще быть?
— Я мог представить тебя где и с кем угодно, но не у моей кровати в ожидании, пока я очнусь.
Он протягивает мне руку, но тут же ее обессилено роняет ее на кровать.
— Не думал, что ты увидишь меня таким, — говорит спокойно, но в голосе слышится раздражение.
— Ты нравишься мне таким больше.
— Это еще почему?
— Ты не принимаешь идиотских решений, что влияют на судьбу.
— Я буду извиняться вечно, ведь так?
Я мотаю головой, сажусь на стул, который подтягиваю ближе к кушетке и переплетаю наши пальцы.
— Я хочу обо всем забыть, Демьян. Обо всем, что было сделано и сказано в прошлом. Здесь и сейчас я хочу открыть чистую страницу и вывести новую главу, в которой не будет ничего, что было в прошлом. Я даю тебе второй шанс, — наконец, проговариваю то, что так долго подбирала и репетировала.
— Херовый же из меня герой в новой главе. Ослабленный, наверняка страшный и слабый. Ты точно уверена, что не испугаешься и не сбежишь к кому-то другому?
Он вроде бы шутит, но в голосе слышится тревога.
— Кстати об этом. Так как ты не приходил в себя, а я понятия не имела, грозит ли мне что-то, то я… согласилась на предложение Кита переехать к нему.
— Ну вот я так и знал, — сетует Демьян. — Новый герой в первом же абзаце. Никто не успеет влюбиться в меня.
— Я успела. Этого недостаточно?
— Это все, что мне нужно.
Демьян
В моей жизни как-то все так сложилось, что я человек вторых шансов. С самого рождения у меня ни черта не получалось с первого раза. Ни завоевать расположение родителей, ни стать наследником в бизнесе, ни учиться лучше остальных. Все это как-то пришло только со второго, а то и третьего раза. Когда получилось с браком, я подумал, что наступила, наконец-то, полоса везения.
Но я лежу на больничной койке и нихрена не чувствую ног, а врач сообщает мне, что я могу остаться инвалидом. Хрен знает, как так получилось. Врач, конечно, объясняет все подробно, и я даже слушаю. Пытаюсь, по крайней мере, выцепить в медицинских терминах то единственное, что меня волнует — надежду. Но врач продолжает говорить, радует тем, что у меня полностью функционирует член, и я даже смогу завести еще детей. Только вот… что я дам им без ног? Что я дам Майе и сыну, не имея возможности даже себя обслуживать?
— Уйдите, — говорю сухо, отворачиваясь.
— Послушайте…
— Пошел вон! — ору на врача и он, наконец, покидает палату.
Майя по моему настоянию уехала этим утром. Я понял, что что-то не так, почувствовал, точнее, не почувствовал ног, когда доктор пришел на осмотр. Я видел его замешательство, заметил, как он переглядывался с коллегами и я все понял. Не хотел, чтобы поняла и Майя. Точнее, не хотел, чтобы она узнала об этом так. Сухо и официально, с медицинскими терминами и отсутствием надежды. Впрочем, я пока не понимаю, как должен вселить эту самую надежду в нее, если самому хочется провалиться в сон и сдохнуть.
Инвалид.
Когда-то давно, когда такой диагноз поставили моему брату, я долго переживал и не понимал. Потом — боялся, что со мной случится что-то похожее. Но любой страх со временем превращается в равнодушие. Ты остываешь, забываешь, перестаешь быть осторожным. За спиной словно вырастают крылья и ты больше ничего не боишься. Разве что изредка, услышав по телевизору новость или чью-то болезненную историю, вспоминаешь, что надо бы бояться, но на это нет ни времени, ни сил.
Рутинная жизнь затягивает и вот ты уже один из в многомиллионном потоке людей. Подстраиваешься под график, а часто даже выбиваешься из него и работаешь сверхурочно, забываешь о семье, летишь, подобно бабочке на огонь, все выше, пока не сожжешь крылья и не останешься один на один с проблемой, которую нельзя решить деньгами. Все те заработанные миллионы в одночасье превращаются в пепел, демонстрируя то единственное, что по-настоящему важно.
— Знаю, что ты будешь ругаться, но я кое-что купила и не могла не привезти себе, — Майя влетает в комнату, подобно торнадо.
Улыбающаяся, радостная, с широкой улыбкой на лице и пакетом в руках. Она останавливается к столика, мажет по мне лукавой улыбкой и достает из пакета коробку. Я же просто за ней наблюдаю. Сейчас это приносит мне радость. Просто смотреть за ней, за тем, как она закусывает губу, как поправляет съехавшее с плеча платье.
— Ты привезла мне фрукты? — спрашиваю, удивленно глядя на коробку с диковинными плодами.
— Это не просто фрукты, — фыркает. — Таких у нас не найдешь, а если и найдешь — то они будут невкусные. Вот, — она протягивает мне белую сердцевину, очистив ее от лохматой кожицы, и улыбается. — Оно с косточкой.
На вкус, как вода со вкусом ананаса и немного винограда. Косточка мешает, а самого плода там кот наплакал. Но так как Майя светится счастьем так, будто это самое удивительное, что было в ее жизни, то и я с радостью ем то, что она принесла. На следующем кусочке не сдерживаюсь, вместо фрукта касаюсь губами ее пальчиков. Целую каждый по очереди.
Майя замирает, улыбка сходит с ее лица, но она не убирает руку, придвигается ближе, отложив коробку в сторону. Мы были женаты десять лет, а я не знаю, могу ли ее поцеловать.
Она очень близко, в паре сантиметров. У меня внутри все выжигает от одного ее запаха. Я скучал. Я очень сильно
