Дэниел поднимает руки и отступает назад.
— Стоп, успокойся, дружище. Ты совершаешь серьезную ошибку.
— Я начну беспокоиться об этом после того, как это произойдёт.
Он продолжает отступать, и я иду за ним, мои шаги длинные и намеренные.
— Я только что заверил новое завещание, в котором говорится, что, если я умру при загадочных обстоятельствах, Нокс причастен к этому.
— Тогда пусть так и будет.
— Ты сейчас ведешь себя как неразумный идиот.
— Я неразумный идиот? Ты уверен, что не ты? Поскольку... я не знаю. Ты тот, кто положил на нее свои чертовы лапы. На единственную девушку, которую я когда-либо называл своей. Давай разберем эту гребаную причину, хорошо? Что именно? Зависть? Ревность? Или, быть может, это твоя постоянная потребность чувствовать что-то после того, как твоя школьная влюбленность разбила твоё сердце и растоптала его, будто оно было простым мусором? Это потому, что единственный человек, которого ты хотел, никогда не желал тебя в ответ, и из-за этого у тебя развилась фобия на блондинок, с которой ты до сих пор борешься, даже будучи взрослым?
Он перестает отступать, его плечи становятся напряженными, а черты лица постепенно сходят. Маска доброжелательности, которую он надевает для всех, медленно исчезает, позволяя проявиться его истинному образу.
Яростному, горькому ублюдку, который также ненавидит себя. Это единственное, что у нас было общего, когда мы стали близки, и как бы он ни скрывал этот факт, это все еще огромная часть его сущности.
— Заткнись, блядь, Нокс.
В его резком тоне звучит предупреждение.
Чертовски фантастично. Теперь мы переходим к делу.
— Больно, не так ли? Когда тебя бьют по голове правдой. Когда тебе напоминают, что ты можешь взять любую девушку, кроме той, которую ты действительно хочешь, потому что она лишь использовала тебя, верно? Ты был для нее никем и всегда им останешься.
Его кулаки сжимаются по бокам, и я жду, что он ударит меня. Жду, что он сделает первый шаг, и я смогу повалить его на пол. Однако его губы кривятся, а ямочки на щеках выглядят гротескно, когда он ухмыляется.
— Точно так же, как ты никто для Анастасии, ты это хочешь сказать? Она избавилась от тебя при первой же возможности. И угадай, кого она выбрала? Меня.
Я бросаюсь на него, а он ждет с поднятым кулаком. Я бью его первым, а он ударяет в ответ так же сильно. Возможно, это я тренировался на груше, но в его ударах столько же адреналина, сколько и в моих.
Он как будто ждал этого момента, чтобы выпустить всю накопившуюся энергию, которая росла и в нем.
Я повалил его на пол, но прежде, чем я смог прижать его к поверхности, он развернул нас и ударил меня по яйцам.
— Ублюдок! — ругаюсь я, хватаясь за пульсирующую область, и смотрю на него, потому что он стоит, задыхаясь, его глаза затенены. — Это гребаный удар ниже пояса.
— Точно так же, как и то, что ты притянул ее. Еще раз так сделаешь, и твой член станет следующим.
— Нет, если я не убью тебя первым.
— Можешь попытаться. Но не значит, что у тебя получится.
Я переползаю в сидячее положение, морщась от боли в яйцах. Этот гребаный ублюдок хорошо меня отделал.
Как бы мне ни хотелось переделать его черты лица и продать, я знаю, что он имел в виду мой член. Он может быть яростным мудаком, когда его провоцируют, и я определенно сделал это, упомянув его ахиллесову пяту.
Так что если я не сломаю его член первым, он придет за моим.
Кроме того, похоже, что вся разрушительная энергия, которую я хранил внутри, медленно сходит на нет. Все, что у меня осталось, это горький привкус в задней части чертового горла.
Я поднимаю на него глаза — точнее, взгляд.
— Просто скажи мне, почему, Дэниел. Почему она?
— Нет причин.
— Или ты мне скажешь, или, клянусь, я найду блондинку из твоего прошлого и трахну ее, а потом пришлю тебе снимки.
Я бы не стал, потому что это означало бы прикоснуться к другой девушке, кроме Анастасии, а как бы я ни хотел задушить ее к чертям, я не хочу никакой другой девушки, кроме нее.
Однако мои слова вызывают желаемую реакцию. Он хватает меня за рубашку и поднимает с пола.
— Не смей, блядь.
— Почему? Я думал, ты закончил с ней, или это очередная ложь?
— Я испорчу тебе жизнь, Нокс.
— Ты сделаешь это, пока я буду занят, трахая ее до беспамятства.
— Заткнись, блядь, или я трахну Анастасию по-настоящему.
Я собираюсь ударить его до смерти, когда его слова доходят до меня. Он сказал «по-настоящему», в смысле, этого не было.
— Ты ничего с ней не делал, да? — спрашиваю я медленно, дымка рассеивается из моего зрения.
— Сделаю примерно через полчаса, если ты не перестанешь быть мудаком.
— Как будто ты не мудак. — я встаю во весь рост и отталкиваю его. — Почему ты заставил меня поверить, что что-то было?
— Я не заставлял тебя верить в то, что что-то было. Ты сам нарисовал весь этот сценарий. Я специально сказал тебе, что не подкатывал к ней, но ты не слушал.
— Почему она сказала, что сделала шаг к тебе?
— Алло? Очевидно, она поняла, что я ловелас.
— Дэниел, — предупреждаю я.
— Почему бы тебе не спросить ее?
— Ну, я спрашиваю тебя.
— Даже если бы я что-то знал, зачем мне все выкладывать? Ты получаешь меньше очков за то, что ты чертов долбоеб. Мало того, что ты поверил, что я могу так поступить с тобой, так ты еще и заговорил о ней. Мы же договорились никогда, блядь, этого не делать.
— А чего ты ожидал от меня? Ты мне врал.
— Я сотрудничал ради твоего проклятого блага, но пошел ты.
— Ради меня? Что это значит?
— Она сказала, что делает это ради тебя.
— Ради меня?
— Это все, что я тебе скажу. Остальное ты должен узнать от нее.
Мне все еще кажется неправильным, что она пришла к нему, а не ко мне, и я хочу забить его до смерти только по этой причине, но делаю глубокий вдох, обретая столь необходимое спокойствие.
Анастасии есть за что отвечать и чему учиться, например, тому, что она не может встать ни на чью сторону, кроме моей. Или сказать мне, что все кончено.
Она может делать все, что захочет, но только пока она со мной.
— Где ты видел ее в последний раз? — спрашиваю я Дэниела.
— В фирме, но я бы не стал заглядывать туда или в ее квартиру.
— Почему, блядь, не стал бы?
Он вздыхает, долго и глубоко.
— Потому что она сказала, что собирается вернуться туда, откуда пришла.
Глава 34
Анастасия
Когда два месяца назад я покинула отчий дом, я не думала, что когда-нибудь вернусь.
По крайней мере, не живой.
Но вот я здесь. Перед черными металлическими воротами, жду, пока охранники откроют их. Мне не нужно думать, заметили они меня или нет, поскольку особняк обследуют бесчисленные камеры и дроны.
Если кто-то настолько глуп, что вздумает вторгнуться в дом Пахана, он и глазом моргнуть не успеет, как к его виску приставят пулеметы.
Охранники, нанятые специально для защиты Пахана, полагаются не только на технологии. Они владеют бесчисленным количеством оружия, некоторые из которого привезены контрабандой из России, а другие из товаров, приобретенных у торговцев оружием.
Оружейное хранилище я видела всего один раз, и то только потому, что проходила мимо, когда в него загружали новые пушки. Эта штука напоминала арсенал армии, ожидающей начала войны.
Излишне говорить, что я больше никогда не приближалась к этому месту.
Как маленькая мисс Страус, я притворилась, что все это не имеет значения и я не имею к этому никакого отношения. Пока я не смогла больше поддерживать этот фасад, и мне пришлось сбежать.
Но вот я вернулась.
Теперь я сижу перед огромными воротами и смотрю на мигающие камеры. Охранники, должно быть, уже увидели меня и сообщили отцу, что дочь, укравшая у Братвы и которую, он покрывал, вернулась.
