— Не с молочным коктейлем. Я скажу Нейту, и он тебя уволит.
— Он не может меня уволить, Гвен. Я младший партнер, так что ему придется сначала получить согласие совета директоров.
— Тогда он просто сделает это.
— Ага.
— Ты можешь просто не издеваться над единственной подругой женского пола, которая у меня когда-либо была?
В ее тоне звучит отчаяние, которое заставляет меня приостановить свои ехидные замечания. Гвен тоже может быть единственной подругой Анастасии.
Она настолько одинока и привыкла действовать в одиночку.
— Я не издеваюсь над ней, Гвен.
Мой голос немного смягчается.
— Как я могу быть уверена?
— Потому что она мне нравится.
Мы оба замираем на этом, я больше, чем она, потому что что за херню я говорю?
— Оххх. — она ухмыляется. — Эта проныра Джейн никогда не говорила мне. Ты, должно быть, друг, у которого она живет в эти дни.
Так я теперь стал гребаным другом ?
— Да. Теперь ты можешь сказать мне, где она?
— Она взяла свой ноутбук и пошла на четвертый этаж. Видимо, там есть местечко, где она может сосредоточиться. Я там не была, но Джейн говорит...
Я ухожу, прежде чем она успевает закончить предложение.
— Не за что! — кричит Гвен позади меня.
Я не обращаю на нее внимания, потому что у меня миссия — добраться до Анастасии. Она должна быть в комнате снабжения.
В нашей комнате фирмы.
Не знаю, почему это наполняет меня странной энергией.
Как только я приезжаю на лифте, то врываюсь внутрь и замираю в дверном проеме. Мягкий свет заливает комнату, что отличается от того, когда мы обычно здесь находимся.
И причина изменения бьет меня прямо по лицу, когда я обнаруживаю, что Анастасия сидит между чьих-то ног, расстегивая пуговицы на его рубашке.
Кто-то.
Не я.
Кто-то другой.
Другой мужчина, который держит свою руку на ее руке.
Этот мужчина Дэниел, и он прикасается к тому, что, блядь, принадлежит мне.
Мое зрение становится чисто кроваво-красным.
Красным, как я никогда не испытывал.
Красным, как я никогда не видел.
Что-то внутри меня рушится, раскалывается и разлетается на миллион чертовых осколков.
И посреди ослепляющей, обжигающей боли остается только одна мысль.
Необходимость причинить долбанную боль.
Глава 32
Анастасия
— Что, блядь, здесь происходит?
В его голосе слышны обрывки. Голос, который я узнаю, где угодно. Голос, преследующий мою реальность и мои кошмары.
Я медленно поднимаю голову, в горле пересыхает, а кожа внезапно становится ледяной. Воздух сгущается от удушающего напряжения, и мои вдохи становятся глубокими, но короткими, будто ничего из этого не достигает моих легких.
И я думаю, что это не только из-за нехватки воздуха или его грубого, дикого голоса. Это все его присутствие. Напряжение в его плечах, стискивание челюсти, вздувшиеся вены на шее.
А главное, это свет, медленно, но верно покидающий его золотые глаза. Свет, в котором я всегда находила убежище. Свет, который поддерживал меня, когда мне нужно было на что-то опереться.
Теперь его нет.
То, что осталось позади, хуже, чем ярость или даже гнев.
Это небытие. Бездонная черная дыра, которой не видно конца.
Дэниел отталкивает меня, и я вскарабкиваюсь на ноги, когда он встает, первые пуговицы его рубашки все еще расстегнуты.
Он осторожно подходит к Ноксу.
— Мат...
Что бы он ни собирался сказать, он прерывается, когда Нокс впечатывает свой кулак ему в лицо с силой, заставляя меня задохнуться.
Дэниел отшатывается назад, зажимая нос обеими руками. Когда он проверяет ладони, я наклоняюсь и вздрагиваю, увидев капельки крови.
— Какого хуя, Нокс? Не лицо, ты, чертов дрочила!
Словно не слыша его слов, Нокс делает выпад вперед, вероятно, собираясь закончить начатое. Я не знаю, как мне это удается, как я набираюсь смелости, чтобы броситься вперед.
Обычно я не вмешиваюсь. Я не пустышка и не разжигатель ужаса. Я просто остаюсь на заднем плане, наблюдая с закрытым ртом.
Но я думаю, что эта часть была вычищена из меня, когда я начала становиться Джейн. Когда моя жизнь резко повернула в направлении, которое я не узнаю.
Прежняя Анастасия никогда бы не ввязалась в драку, но новая я не раздумываю дважды, когда скольжу перед Дэниелом, широко раскинув руки.
Нокс останавливается на середине удара, его кулак все еще поднят в воздух, и он тяжело дышит через ноздри, неконтролируемо ровно.
— Отойди.
— Нет, — шепчу я.
— Отойди, мать твою.
— Нет! Дэниел не имеет к этому никакого отношения. Это я попросила его присоединиться ко мне здесь. Это я сделала шаг к нему, так что, если хочешь кого-то ударить, ударь меня.
— Никто не делал шаг... — начал Дэниел.
— Я сделала. Я хотела его, — твердо говорю я Ноксу в лицо, несмотря на то, что чувствую, как внутри меня что-то раскалывается на миллион кусочков.
Мне стыдно за то, что я использовала Дэниела и поставила его в такое положение, не спросив его об этом, но это единственный шанс, который у меня есть.
Кулак Нокса сжимается до тех пор, пока вены на тыльной стороне его руки не вздуваются, и именно тогда, когда я думаю, что он ударит или задушит меня, он опускает руку на бок.
Хотя она все еще крепко сжата в кулак.
Мы оба тяжело дышим, его стремительно растущий адреналин отражается от моего, его гнев царапает мои хрупкие эмоции.
Он хватает меня за руку, его пальцы оставляют следы синяков на моей коже, когда он притягивает меня ближе к себе.
— Я не хочу иметь с тобой дело прямо сейчас, так что исчезни нахрен.
— Зачем? Чтобы ты мог избить Дэниела?
— Это не твое гребаное дело, и прекрати принимать его сторону передо мной, пока я не вогнал свой кулак в его горло и не закончил его чёртову жизнь.
— Ой, — говорит Дэниел сзади меня. — А я все еще здесь, истекаю кровью, спасибо большое за вопрос.
— Ты заткнись нахуй. Я разберусь с тобой через секунду, — выкрикивает Нокс между стиснутых зубов, прежде чем сузить глаза на меня. — А ты. Уходи.
— Нет. У тебя нет на это права. Я уже порвала с тобой.
Он скрежещет задними зубами, затем делает длинный вдох.
— Я никогда, блядь, не соглашался на это.
— Это не значит, что это неправда.
— Именно это, блядь, и значит. — он трясет меня за руку, его голос становится гортанным и удушающим. — Ты моя, и никто не трогает то, что принадлежит мне. Не позволяй никому прикасаться к тебе, или это будет последний раз, когда они прикасаются к чему-либо.
Мое дыхание сбивается, и не только из-за грубого собственнического тона или из-за того, что его тепло почти растопило меня. Дело в том, что я чувствую его слова, а не просто слышу их.
Они проникают под кожу и вливаются в мою кровь быстрее и гуще, чем кровь. Я теряю дар речи от их интенсивности.
Совершенно и абсолютно беспомощна.
Его пальцы впиваются в мою кожу еще глубже, как бы доводя мысль до конца.
— Я серьезно, так что не заставляй меня действовать.
— Я тоже серьезно. Между нами все кончено.
Я говорю спокойно и собранно, хотя война прорывается сквозь мои конечности, разрушая изнутри.
— Анастасия...
Толщина его голоса почти заставляет меня рассыпаться.
Я так слаба перед ним, я понимаю. Так чертовски беспомощна перед этими золотыми глазами, которые хранят в своей глубине весь мир. Мир, в котором я узнаю себя. Мир, который я никогда не хотела покидать.
Каждая моя частичка побуждает меня объясниться, броситься в его объятия и заплакать.
Но это только причинит ему боль.
И мне.
— Отпусти меня, — бормочу я.
— Только не в этой гребаной жизни.
— Отпусти меня, Нокс. Просто отпусти меня!
