Сокол, не беси меня. Ты мне скажешь, откуда у тебя эта рана. Это всё тот ублюдок? Князь?
Олег старается выглядеть серьёзным, но у него это плохо получается. Я вижу, как в его зелёных глазах пляшут черти. Возможно, для Сокола – всё пустяки, но не для меня. Меня мандраж бьёт, когда я представляю во всех красках, как это могло произойти.
– Машка, всё закончилось. Всё позади. Главное, что мы теперь вместе. Ты жива, я – тоже. Не ройся там, где тебя не просят. Мои разборки никаким образом не должны волновать твою хорошенькую голову, – его тон звучит слишком ровно и обыденно, а у меня перед глазами разворачивается настоящий экшен.
– Олег, пообещай мне, что завяжешь со своими делами. Пожалуйста. Я не хочу тебя потерять. Не выдержу, если, упаси бог, с тобой что-нибудь случится.
– Не случится, – отрицает Сокол. – Я же бессмертный.
– Дурак ты, а не бессмертный, – фыркаю я и тянусь к нереальным губам, чтобы поцеловать.
Мой язык скользит внутрь. Я углубляю поцелуй и издаю тихий стон, когда Олег начинает таранить мой рот. Его руки забираются под больничную рубашку. Они скользят вверх, задерживаясь на рёбрах, а затем поднимаются ещё выше, до тех пор, пока на мои груди не опускается горячие ладони. Олег прокручивает между пальцев вершинки сосков, и я издаю тихий стон, ощущая, как внизу живота распаляется огонь.
Нас прерывает короткая трель мобильного телефона. Звонят Олегу. Сокол нехотя отрывается от моих губ и достаёт из кармана телефон. Принимает вызов и бросает короткое: «Мышка со мной. Всё в порядке, дружище. Готовь приданое».
Я наблюдаю за Олегом со стороны, ничего не понимая. Мышка? Готовь приданое? Это ведь он говорит с моим отцом, да? Неужели папа позволил нам быть вместе? Неужели простил?
– Это был папа? – спрашиваю я, когда Олег завершает звонок.
– Ага, он самый.
– И? – протягиваю я, не удовлетворившись подобным ответом. – Вы помирились?
– Мы и не ругались.
– Неужели? Хочешь сказать, мне всё приснилось? Отец не мутузил тебя, как боксёрскую грушу, а мне не говорил, что я ему больше не дочь?!
– Детка, ну, ты же знаешь своего батю. Его попустило. Вот и всё.
– Ничего себе! – округляю глаза. – Попустило! Я вас умоляю, разве это надолго?
– Навсегда, маленькая моя. На всю жизнь. Больше никаких ссор. Никаких секретов и прочего дерьма. Ты – моя. До конца своих дней ты будешь Соколовской.
Я хочу ответить, что Олег слишком уверенный в себе, но язык предательски молчит. Впрочем, к чему слова? Отныне всё будет по-другому.
Эпилог
Август 2013 года
Я не курил почти год, но сейчас стою и затягиваюсь третьей подряд сигаретой. Сердце скачет галопом по всей грудной клетке, а нервы натягиваются как электропровода перед замыканием.
Зверь стоит рядом, опираясь о дерево. Ему вообще пофиг.
– Да не дёргайся ты так, дружище. Сам профессор приехал. Всё будет гуд, – друг пытается меня подбодрить хлопком по плечу, но я только ухмыляюсь на его реплику.
– Уже семь часов прошло. Это нормально вообще?
– Нормально. А что ты думал? Дети за пять минут появляются? – Искренне издевается надо мной Зверь. – Их приятно делать, а вот ожидать их рождения - довольно утомительное занятие.
– Утомительное? Блядь. Да я говорил Машке, что хочу партнёрские роды, так она даже слушать не захотела. Пока она родит, я точно поседею. – Зверь уже не сдерживается и вовсю ржёт.
– Смотри, какие мы нервные. На роды он собрался! Ты бы там всем башку оторвал, стоило Машке только пискнуть. Нет уж. Стой здесь и жди.
Я соглашаюсь. Так и есть. Если бы я присутствовал на родах, то точно не смог остаться равнодушным. Скрутил бы всю бригаду медиков, если бы что-то пошло не так. А что могло пойти не так - понятия не имею. Я бы дёргался любому шороху.
Проходит ещё полчаса. Мы пьём кофе из автомата в вестибюле на первом этаже. Больничные стены давят на мою психику, заставляя всё внутри затягиваться в плотный узел.
Я расхаживаю по коридору, действуя на нервы охраннику. Он бросает в мою сторону тяжёлый взгляд, но молчит. Всё понятно. Таких без пяти минут папаш, как я, он видит ежедневно, но это же моя Машка, а не какая-нибудь очередная роженица. Я не могу спокойно сидеть и ждать, пока моя малышка кричит во всё горло. То, что она кричит - не сомневаюсь. Уверен, она не подбирает выражений и ругается точно так же, как матёрый сапожник.
– Я вас поздравляю, уважаемые. – В вестибюле появляется женщина крупного телосложения, одетая в белый халат и чепчик на голове.
– Родила? – Зверь подрывается на ноги и ровняется с медиком, хватая последнюю за руку.
– Родила, – улыбается женщина. – Мальчик три двести, а девочка два девятьсот.
– С ней всё хорошо? – продолжает допрос Зверь.
Я стою в стороне, слушая диалог, и пытаюсь переварить информацию. Родила! Моя крошка.
– А кто из вас Олег?
– Вот он. Наш молодой папаша, – Зверь тычет в мою сторону пальцем, а я скалюсь от его подколов. Молодой папаша.
– Она так ругалась на вас во время родов. Но теперь хочет видеть. Можете пройти со мной, – женщина мило улыбается, а мне что-то совсем невесело. Так и представляю крики своей малышки: "Старый извращенец, садист".
Я плетусь за медиком, стараясь не отставать. По позвонкам бежит холодок, когда мы приближаемся к заветной двери в коридоре. Женщина вручает мне стандартный набор: халат, бахилы, повязка и чепчик. В спешке всё надеваю, и просто на негнущихся ногах плетусь дальше.
Останавливаюсь возле нужной палаты, но долго не решаюсь зайти. Что сказать? Как улыбнуться? Чёрт. Впервые в жизни я не знаю, как себя повести. Когда
