Рычу внутри, всё не так. Почему нельзя подвинуть ладонь чуть выше, на грани, заставляя сгорать от ожидания. Почему такое ровное дыхание, словно ничего не происходит?
Я закрываю глаза, жмурюсь, стараясь представить что-то другое. Он и я. Я и он. Лютый. Это его мучение, одно из тех, когда я не признавалась в своих желаниях. Его испытание.
Думаю об этом, и пульсация внизу живота появляется. Сладкая и томительная, растекающаяся эхом по всему телу. Нарастает в ожидании, когда Лютый поменяет ритм, как всегда делает.
Но Лёша, сукин сын, действует размеренно, на минимальной скорости. Он даже под платье моё не забирается! Не говорит пошлости сквозь поцелуй, не давит на затылок. Он словно и вовсе меня не трогает, не держит. Если немного податься назад, то я выскользну от него прикосновений.
– Ты не против? – он отрывается от меня, проводит языком по губам. Своим, не моим! И опускает взгляд на мои ноги. – Я не хочу давить.
А я хочу его придушить.
Утопить в речке за городом.
Или в бетон закатать в этом паркинге, никто и не заметит.
Но вместо этого несмело киваю, ожидая. Вечное ожидание, которое нервы выкручивает, поджигает терпение. Сейчас я кажусь себя безумной, психом, ненормальной. Одержимой.
Потому что мне хочется перехватить инициативу, схватить мужчину за волосы, впиться поцелуем в его губы. Кусать, лизать, стонать, потираясь о его тело. Мне хочется всего того, что Лютый делал со мной всегда, а я отказывалась.
Сейчас не откажусь, только пусть начнёт.
– Лёш, - стону его имя, стараюсь возбудить, сорвать его ограничения. Стальную выдержку, о которой я не подозревала. – Не против. Я хочу тебя.
– Хочешь? У нас только одно свидание было, если ты не уверена…
Я рычу, звук вырывается из груди, заставляя Лютого усмехнуться. Всего на секунду скривить губы в этом насмешливом изгибе. Но я ловлю это, замечаю всё, и срываюсь я.
Подаюсь вперед, целуя так, как мне нежно. Опускаю ладонь на бедро мужчины, едва надавливая на пах. Чувствую же, как он хочет меня. Даже так, если не привычно, если с невозбуждающей медлительностью. Хочет, а я этим пользуюсь.
Провожу по стояку пальчиками, а потом делаю немыслимое. Словно кто-то отключает всё во мне, оставляет только что-то животное. На чистых инстинктов, без правил.
Я забираюсь к мужчине на колени, потираюсь ягодицами о его пах. Как же хорошо, что сегодня в платье. Член мужчины давит сквозь ткань на мое лоно, разносит разряды удовольствия.
Лютый отодвигает кресло назад, руль перестает давить на копчик. Я прижимаюсь грудью к груди мужчины, с улыбкой встречаю огонь в его глазах. Вот так.
Я тоже могу.
Ты не единственный безумный.
– Проигрываешь, златовласка, - шепчет, заправляя мои пряди за ухо вместо того, чтобы запустить в них пальцы.
– Разве?
Я двигаю бедрами, проезжаюсь по стояку мужчины. Это клиника, стопроцентная. Потому что я чувствую гнев мужчины, он во мне отдается. И хочу только больше, пока он с треском не сломает свои же цепи.
– Разве так проходят приличные свидания?
– С приличными парнями? Может быть, - невинно произношу, запуская пальцы под кофту мужчины. – Но не было уговора, что я должна вести себя так же прилично.
– Блядь.
Ругается.
И срывается!
Срывается, вдавливая пальцы в мои бедра. Толкается в меня членом, я трепещу от этих ощущений. Как натянутая ткань давит, отдает горячими спазмами по телу.
Взгляд Лютого открытый, жадный, голодный. Он смотрит так, будто всю меня съест, а я вспоминаю его предложение о куни. Черт, это только усиливает возбуждение. Хочу этого.
Всего хочу.
Пусть и не признаюсь.
– Стой, - ловлю его ладонь, когда мужчина начинает расстёгивать ремень. – Секунду, пожалуйста.
Добавляю мольбу в голос, и Лютому приходится подчиниться. Он ведь все ещё пытается играть в приличного и милого. Даже не останавливает, когда я возвращаюсь на свое сидение.
И выскакиваю на улицу, слыша в спину ругательства. Каблуки стучат по бетону, когда я направляюсь к лифту. Не оглядываюсь, чувствую бешенную энергетику Лютого, как он направляется за мной. За секунду «до» чувствую хватку, а потом мужчина тянет обратно.
– Что это было, Кристина?
– Я не сплю в машине с воспитанными и обходительными мужчинами, Лютый, - поднимаюсь на носочки, тяну губами мочку его уха. Шепчу, наперед угадывая реакцию: – Кстати, я очень и очень влажная. Теку так, что могла бы кончить сразу, как ты потрогаешь меня . Как жаль, что ты не можешь ко мне прикасаться.
Я захожу в лифт, чувствуя вибрации воздуха. Такое ощущение, что Лютый может трахнуть только глазами, не касаясь. Сжимает челюсть и кулаки, сглатывает, а его кадык кажется острее.
– Пиздец тебе, златовласка, через пару часов. Выебу так, что ходить не сможешь. Помнишь нашу игру, когда ты кончить не могла? О, я с радостью повторю. Всю ночь.
– Лютый… - я скрещиваю ноги, между ног так влажно, тянет в ожидании наполненности. – Ты…
– Если станешь на колени, то я прощу твою дерзость. Станешь, златовласка?
– Не знаю. Я… Я хочу кое-что решить.
Не то время.
Совсем не то.
У меня сердце за сотню гонит, тело напряжено от возбуждения, а я хочу всё разрушить. Но это кажется самым правильным. До конца дня ещё часов пять, я успею уехать, если Лютый выйдет из себя. Новую погоню устрою.
Но слова сами льются из меня.
Потому что я хочу закончить всё и начать новую страницу.
– Я… Это я тебя сдала, Лютый. Действительно я. Врала, впустила, оправдывалась потом. Как ты теперь поступишь?
А потемневшие глаза мужчины обещают скорую и долгую расправу.
Глава 44. Лютый
Я хренею с заявления златовласки. Нашла, блядь, время душу открывать. Именно в тот момент, когда я и так на взводе. Готов крушить просто из-за того, как сильно у меня стоит.
Развела, умница. Только я всё равно в плюсе остался. Подумаешь, в машине не взял. У меня впереди целая вечность. Десятилетия, за которые я всё смогу наверстать.
Мне бы разозлиться, что так обломала. Смелой стала, откровенной, ничего не стеснялась и откровенно приставала. Не была со мной такой ни разу, но это охрененные ощущения. Когда сама жмётся, хочет. У неё в глазах такое безумие, которое я в отражении вижу.
Почти упиваюсь этим, а Кристина рубит новостями.
– Как ты теперь поступишь?
– Угадаешь?
Я цепко слежу за каждым её движением, взмахом ресниц. Интересно, чем девчонка руководствовалась. Не станет же просто так подобное говорить, рисковать. Или настолько потекла, что мозги отключились?
Нет, не у моей девочки. Та всегда думала, решения взвешивала. Пусть, неправильно, глупо, но не старалась действовать на чистых эмоциях. Даже когда истерила старалась по-умному поступить.
– А как… Как у вас принято? – её голос садится, за гулом лифта почти не слышно вопросом. – Как обычно?
– По-разному. Кто-то убивает предательниц и на этом всё заканчивается. Нельзя допускать повторного предательства.
– Ты меня не убьешь!
Усмехаюсь на то, как уверенно она это произносит. Твердо смотрит в ответ, ни капли не сомневается в своих словах. Она дрожит от волнения, кусает губы, но не боится, что я её трону.
– Почему ты так уверена?
Я хочу знать, что она всё понимает, не будет больше бегать, глупости в голове гонять. Мне нужно это пьянящее понимание, что девчонка не просто под кожу забралась, но и разобралась, как во мне всё устроено. Насколько сильно я увяз. Пропал в ней, на века.
Я могу пулю в лоб пустить и не поморщиться. Могу разгребать чужие проблемы, Саиду помогать с его работой. У меня сочувствие давно атрофировано, осталось только для избранных.
Кристина – не избранная.
Она особенная, единственная, на своём пьедестале. Я бы хотел разобраться в этом. Ничерта не прикольно, когда настолько слабым становишься из-за девчонки. Но не хочу.
