могло не радовать. Через десять минут мужчина мне позвонил. Я сообщила, где стою и услышала в ответ: «Сейчас буду. Жди». Как будто я куда-то собралась. Даже сейчас имеет наглость командовать.
Снова его голос. Снова нервная дрожь по телу. Я обхватила себя руками. Мне резко стало холодно, зябко и неприятно. Почему эта чёртова зависимость не проходит? Надоело, как же мне всё надоело.
– Шарлотта? – услышала я приглушённый голос Ксавье.
Родной язык. Приятно будет поговорить на нём, даже с ним.
– Забыл, как я выгляжу месье Делакруа?– насмешливо спросила его.
Будто окаменела. Вижу его так близко. На расстоянии вытянутой руки. Синие глаза на фоне чёрного длинного пальто были такими яркими. Хотя и прищуренные. Тёмные волосы намокли от моросящего дождя, и появилось едкое желание пригладить их…Провести пальцами, почувствовать мягкость…
– Не смог бы… Да и не хотел. Ты изменилась.
Хорошее начало разговора, приправленное тягучим напряжением.
– Надеюсь. Ты хотел поговорить. Так что, давай начнём,– старалась как можно холоднее произнести, но получилось нервно и с дрожью в голосе.
Ксавье усмехнулся. Чему именно? Или как говорят в России: «Смех без причины – признак дурачины».
Удержалась от хихиканья.
– Мне нравится, что ты реагируешь на меня, Шелли. Очень нравится,– радостно отозвался Роже.
Реагирую… Ещё как! Он приезжает, переворачивает вновь мою жизнь и думает, что я буду стоять истуканом, не обращая внимания…
Да, меня пугает этот человек и моя реакция на него. Но, чёрт возьми, разум, сердце и тело, разные составляющие! Мозг говорит одно, сердце вопит от сомнений, а тело хочет той агонии, что раньше связывала нас. И если всё это собрать воедино, то получится гремучая смесь неизвестности.
– Это чувство не взаимно, Делакруа. Пожалуй, я начну разговор, раз уж решила вновь тебя лицезреть.
Ксавье подошёл ближе и неожиданно для меня схватил мою руку.
Вырвала её и гневно на него посмотрела.
– Не смей меня трогать,– процедила сквозь зубы,– Или ты думал, что я при виде тебя обомлею и растаю?
– Нет, но надеялся, – растягивая слова, проговорил мужчина, – Идёт дождь, идём в ресторан. В тепле и с кофе будет намного приятней продолжить этот занимательный диалог.
Я не стала сопротивляться, ибо дождь набирал обороты, а с собой не было зонта.
– Тут есть прекрасный ресторан «Прага». Он богат своей историей и там прекрасно готовят.
Ксавье молчал. Мы шли рядом, почти соприкасаясь руками.
– Ты родила от меня ребёнка,– прохрипел мужчина,– И твой бармен воспитывает её, в то время, как я… Узнал о ней совсем недавно.
Хмыкнула.
– И, слава богу! Чему бы ты её научил? Хотя, у тебя полно девиц, кто может её натаскать…
– Мадемуазель Боннер, заткнись, пожалуйста,– рыкнул Делакруа.
– Ржевская. И уже, как пять лет, мадам,– отпарировала ему,– Я замужем, Савушка, не забывай об этом.
– Это ненадолго. И не называй меня так…
– А это не тебе решать, – отчеканила я, сильно сжав кулаки.
Ему не понравилось? Значит, буду называть его так постоянно.
Мы остановились перед невероятным рестораном «Прага». Частичка прошлого великой России… Молочного цвета здание возвышалось над головой. Я не могла в полной степени описать его: так он был прекрасен. Я немного знаю об истории. Например, что здание было построено в семнадцатом веке и постоянно реставрировалось. Ресторан давным-давно был трактиром с невысокими ценами. Мне было интересно читать о нём, но я не помню и половины. В голове сидела мысль, что для «Paris» я хочу такой же судьбы. Но мой ресторан не проверен временем, и в нём не готовят первоклассные повара. В «Праге» десять залов, кондитерская и ночной клуб. Иногда Арти заезжал сюда за тортами.
Мы зашли в ресторан, разделись и прошли в зал. Как же здесь красиво….
Передо мной открылась картина того времени, когда ступаешь по зелёному покрову с золотыми узорами, когда любуешься очаровательными статуями ангелов на стенах. Когда изумрудные шторы создают момент старины, момент некой томящейся ностальгии. Я не русская, но всеми фибрами души чувствую себя частью этой страны, этого места и этого времени.
Нас поприветствовали и провели к свободному столику. Я мысленно сделала заметку, что зелёно-золотой цвет прекрасно сочетаются. Может, как-нибудь сменю дизайн в своём детище, например через год.
Хорошая идея, Арти должен оценить.
Мы с Ксавье сели напротив друг друга. Официант с бейджиком «Станислав» предложил нам меню и карту вин, которую я отложила в сторону. Если Делакруа желает пить, то ради бога. А я буду с ним только трезвой.
Я не хотела, есть, но прийти в «Прагу» и не заказать чашечку зелёного жасминного чая с кусочком фирменного торта, было бы кощунством. Даже не открывая «Меню» озвучила Станиславу заказ. Официант записал его в блокнот и выжидающе посмотрел на моего…На Делакруа.
– Сава, ты будешь что-то из предложенного в «Меню»?
Ксавье посмотрел на меня исподлобья.
– Да, тоже, что и ты.
– Тоже, что и у меня для мужчины, – обратилась я к Станиславу.
Официант молча кивнул и удалился, оставляя нас наедине.
– Только подумать, Шелли, – потянул Делакруа, – Раньше ты сама работала в ресторане…
– Я много, где работала и мы не об этом пришли беседовать, – одёрнула его.
Синие глаза прищурились.
– Да, не об этом. Начнём с того, дорогая Шарлотта, что ты моя. От кончиков пальцев ног, до прекрасного носика. И это факт, проверенный временем.
Фыркнула. Самодовольный индюк!
– До сих пор пребываешь в стране розовых слоников? Печально…
Ксавье стиснул кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Это вызвало на моём лице лёгкую улыбку. Нервничает. Пусть. Ему полезно.
– Мне тяжело это говорить… Я прилетел извиниться, – выдавил он.
Удивил, как же. Сначала орёт в трубку, потом хватает за руку, заявляет, что я, видите ли, его и бац, извиниться прилетел. Чудеса, да и только.
Видимо, моя крёстная фея пропила свои крылья и подсунула мне «недопринца» из прошлого.
– Прилетел? Извинился? Теперь можешь обратно во Францию возвращаться, – покачала головой, скривив губы.
Ксавье не успел мне ответить, потому что официант принёс поднос с двумя чашками чая и порционными кусочкам торта «Ленинградский».
Станислав ушёл, пожелав нам приятного аппетита.
Делакруа откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. Взгляд хищника, готового к опасному прыжку.
– Просто выслушай,– отчеканил он, – Я прошу прощения за тот раз, когда… Когда выгнал тебя. Я поверил тем, кому это было выгодно, а не тебе…
Сжала зубы. Почему не называть действия своими именами?
– За тот раз, когда ты меня изнасиловал, подверг в ужас, унизил? От тебя другого поведения ждать было бы глупо. Это я была дурой, что так быстро поверила тебе,
