— Он хотел поехать вместе со мной, но ему пришлось отправиться на работу, иначе, как он сказал, на его рабочем столе вырастет целый бумажный Монблан. — Кари опустила взгляд на чашку кофе, которую налила ей Бонни и которая до сих пор оставалась нетронутой. — Кстати, у меня еще есть рабочий стол? Именно для того, чтобы выяснить это, я и приехала именно сюда, а не на работу. Мне не хотелось оказаться в глупом положении.
Пинки отхлебнул кофе, а Бонни извинилась и под благовидным предлогом дипломатично вышла в другую комнату.
— А что заставляет тебя думать, что ты могла лишиться рабочего места? Тебя никто не увольнял, а я — по-прежнему руководитель службы новостей. По крайней мере являлся им до нынешних выходных. И за мной все еще сохраняются полномочия увольнять и принимать на работу.
— Просто в последние дни на экране постоянно маячила Салли, а во время нашего с тобой последнего разговора ты сказал, что передашь освещение деятельности городского правительства кому-то другому. Только не подумай, что я хочу получить эту работу обратно, — поспешно добавила Кари. — Теперь, я думаю, мне станет еще труднее соблюдать объективность по отношению к нашему окружному прокурору. — Лицо Кари осветилось счастливой улыбкой, но почти сразу же снова посерьезнело. — Так у меня есть работа, Пинки?
Ее собеседник откинулся назад, развалившись в плетеном кресле — слишком тесном для его бочкообразной фигуры.
— Я немало думал над этим. Позволь поделиться с тобой плодами моих размышлений.
— Я вся внимание.
Кари не хотела казаться чересчур заинтересованной, однако сердце ее гулко билось в груди. Доверяет ли ей Пинки в такой степени, чтобы дать новую работу, — такую, какую она заслуживает в соответствии с ее опытом и талантом? Или же он поручит ей что-нибудь такое незначительное, что она будет вынуждена отказаться?
Пинки вытащил изо рта сигарету и сощурился от попавшего в глаза дыма.
— Твоей сильной стороной всегда была очень человечная манера подачи материала. Будь это обзор новых фильмов или избиение окружного прокурора, ты всегда делала это так, словно болтала со своей соседкой. Твои диалоги всегда были естественны — никакого пафоса и искусственности. Зрителю это нравится. Он видит в тебе живого человека, а не телевизионную куклу. Пусть даже ты не являешься таким оракулом, как Кронкайт или Бринкли, но ты — настоящая.
Так вот о чем я подумал в связи со всем этим, — продолжал Пинки после глубокой затяжки. — Я хочу отпустить тебя на волю. То есть не поручать тебе какой-либо определенной темы, а пустить, что называется, в свободный полет, позволить тебе делать интересные человеческие истории, которые задевали бы зрителя за живое. К примеру, если произойдет какая-нибудь катастрофа, мы отработаем ее в обычном но-востном режиме, а ты уже сделаешь трогательный, душевный очерк о пострадавших в ней людях. Улавливаешь мою мысль?
Кари уже давно все уловила, и ей просто не сиделось на месте.
— Да, да, Пинки, я поняла. До чего же здорово!
— Вот и хорошо, но выслушай меня до конца. Начальство будет наблюдать за тобой сквозь увеличительное стекло. Я полагаю, тебе не надо напоминать, что каждый твой шаг будет тщательно фиксироваться, поэтому на первых порах постарайся не делать резких движений.
— Я обещаю, Пинки! Честное слово!
Тот посмотрел на ее сияющее лицо с горящими глазами и выругался.
— Как бы я хотел тебе верить, Кари, но ты же, черт побери, не можешь без скандалов!
Загудел интерком.
— Черт!
Хантер был по уши занят, разгребая накопившиеся документы и почту, и не хотел отвлекаться. Ему предстояла адская работа — разобраться со всем тем, с чем не успела справиться его секретарша, а поскольку засиживаться допоздна не хотелось, он должен был трудиться не покладая рук. Ведь вечером Хантера ожидала встреча с Кари.
— Я же просил не отвлекать меня, если только не случится землетрясение, — раздраженно бросил он в интерком.
— Прошу прощения, но к вам — миссис Макки.
Хантера окатило жаром. Первым делом он подумал, что с ним приехала повидаться мать, но это было совершенно невероятно. Она почти никогда не покидала дом без отца. А помимо матери, он знал только одну миссис Макки…
— Пусть войдет.
Хантер встал, застегнул пиджак и обошел вокруг письменного стола. В этот же момент распахнулась дверь, и в кабинет вошла Пэм.
Она выглядела просто потрясающе. Прямые черные волосы доходили до подбородка и концами загибались к щекам, тело было стройным и грациозным, как всегда, без единой капли жира. Она казалась чуть выше Кари и была необыкновенно привлекательна для мужчин, хотя и совсем иного рода. Если Кари была воплощением женственной беззащитности, то Пэм излучала холодную изысканность. Даже тогда, когда Кари делала свою работу, она казалась теплой и доступной, Пэм же была сама неприступность.
Хантер протянул ей руки и лучезарно улыбнулся:
— Вот это сюрприз!
Женщина засмеялась и взяла обе его ладони. Бросив взгляд на заваленный бумагами стол, она проговорила извиняющимся тоном:
— Я понимаю, ты очень занят…
С улыбкой Хантер усадил ее в кресло и ответил:
— Просто ты выбрала для визита неудачный день. Я отсутствовал всю прошедшую неделю.
— Да-а? — Пэм удивленно вздернула одну бровь. Это движение было до боли знакомо Хантеру.
— Что-то вроде краткосрочного отпуска, — небрежно обронил он, присев на краешек стола и давая понять, что этот предмет не подлежит обсуждению.
Женщина окинула его оценивающим взглядом своих больших влажных глаз, суливших гораздо больше теплоты, нежели она могла дать на самом деле.
— Ты прекрасно выглядишь, Хантер.
— Ты — тоже, — искренне ответил он комплиментом на комплимент. На ней был шикарный костюм, к тому же прекрасно сидевший на ее изумительной фигуре. Внешность Пэм была неизменно безупречной.
Она тряхнула волосами и засмеялась.
— Ты, как всегда, галантен. Но все же приятно это слышать. — Склонив голову к плечу, женщина продолжала: — Когда ты сообщил мне, что согласен на развод, я почувствовала, что тебя что-то подгоняет. Я просто сгораю от любопытства: в чем же секрет подобной спешки? Ведь он наверняка существует?
— Да, — сдержанно кивнул Хантер.
— Хм… Женщина?
— Да. — Еще один кивок.
— Ты счастлив?
— Очень. — Хантер не лукавил. Он действительно еще никогда не был так счастлив, как сейчас. — А ты?
Она пожала плечами.
— Мне достаточно моей работы.
Вот он — тот самый барьер, который разделял их с самого начала. Когда Хантер впервые встретил Пэм, она училась на последнем курсе медицинского института. Его привлекли в ней ее ум, отвага и честолюбие. Именно последнее и стало тем камнем, который раздавил их брак. Как и любой другой мужчина, Хантер хотел чувствовать, что в нем нуждаются. Нет, он не был деспотом, как однажды в шутку назвала его Кари. Он был совсем не против того, чтобы жена делала карьеру. Проблема заключалась в том, что карьера для нее стояла на первом месте, а все остальное — в том числе и муж — было отодвинуто на задний план.
