Время останавливается. Звуки исчезают. Пытаюсь сообразить, куда, черт возьми, подевался мой голос.
— Привет, Грейси, — говорю я, но голос все равно звучит издалека.
— Эй, вот как? — фыркает Джил, развеселившись. — Вы знакомы друг с другом?
Сейчас упадет топор.
Улыбка Принцессы становится шире.
— Ну, конечно же! Мир тесен, не правда ли? Как поживаешь, Сара?
— Я… я…
— Давно здесь работаешь?
— О нет. Сегодня первый день.
— Правда? Замечательно! Мои поздравления.
— Э-э, спасибо. — Переминаюсь с ноги на ногу.
— Сара? — Оборачиваюсь к Джилу. — Простите, но у нас с Грейси много дел, а у меня через полчаса совещание…
— Да, конечно, извините, — поспешно лепечу я, выскакивая за дверь.
— Пока, куколка! — весело машет мне на прощание Принцесса.
Закрываю за собой дверь и жду, пока уляжется неистовый стук в груди.
— Простите, пожалуйста. — Ассистентка Джила со вздохом кладет трубку. — Проклятая телефонная конференция продолжается часами. — Озадаченно смотрит на меня. — С вами все в порядке?
— Ага.
— Уверены? Вы очень побледнели.
Выпрямляюсь, чувствуя, что возвращается нормальный сердечный ритм, дыхание успокаивается.
— Все в порядке, — говорю я. И удивительное дело — действительно так думаю.
Ассистентка Джила протягивает руку:
— Кстати, я Сара.
— Я тоже, — коротко хихикаю в ответ.
— Еще одна Сара? Кто бы мог подумать.
— Рада познакомиться. Но думаю, Марианна ждет меня…
— Да, счастливо. Скоро увидимся.
Марианна ждет у моего стола.
— Быстро вы! — Она протягивает мне листок бумаги. — Не могли бы вы отправить факс? Нужно только добавить адрес. Питеру Оуэнсу в Лос-Анджелес.
— Да, конечно.
Устраиваюсь за компьютером и достаю справочник по факсам. Секунду спустя раздается телефонный звонок. Включаю линию один.
— Офис Марианны Лангольд, кто ее спрашивает?
— Это из кафе «Юнион-стрит». Мы хотели бы подтвердить заказ мисс Лангольд на сегодняшний вечер.
— Подождите минутку. — Пролистываю календарь Марианны. Краем глаза замечаю, что начинает мигать вторая линия. — Да, в 8.30.
— С нетерпением ждем ее.
Кладу трубку, отвечаю на второй звонок:
— Офис Марианны Лангольд.
— Привет, это муж Марианны, Майкл. Она сейчас занята?
— О, здравствуйте, Майкл. Думаю, нет. Сейчас соединю вас. — Соединяю, поскольку Марианна просила меня незамедлительно соединять ее с членами семьи.
Добавляю шапку к факсу и отправляю его. Затем звоню в офис в Лос-Анджелес.
— Офис Питера Оуэнса, пожалуйста, — оживленно произношу в трубку.
Его ассистентка Джули отвечает незамедлительно:
— Офис Питера Оуэнса, кто его спрашивает?
— Привет, Джули. Это Сара из офиса Марианны Лангольд. Я просто хотела сообщить, что отправила факс, который ждет Питер.
— Великолепно! Я сразу же передам ему. — Начинает мигать вторая линия.
— Офис Марианны Лангольд, кто ее спрашивает?
— Сара, это Кэтрин из отдела кадров. Не зайдете ли ко мне в кабинет?
— Конечно. — Кладу трубку и встаю.
Колени мгновенно слабеют. Приходится опереться руками о стол. Жуткий, всеобъемлющий ужас охватывает меня.
Кэтрин стоит передо мной, вытянув руку. Опустив повинную голову, снимаю с шеи веревочку с пластиковым пропуском. Избегая взгляда Кэтрин, возвращаю ей карточку.
— Спасибо. — Она усаживается за свой стол.
— Могу я объясниться? — Голос у меня дрожит. Заставляю себя поднять глаза.
— Откровенно говоря, нет. Мне это неинтересно. Мы обе знаем, что вы солгали в своем резюме. В нашем агентстве не приняты подобные искажения. Это одно из твердых правил.
Вызывающе вскидываю подбородок — жалкая попытка.
— Думаю, у меня есть право защитить себя.
— Простите, нет.
Стук в дверь. Входит мужчина в форме.
— Кэтрин, вы меня вызывали?
— Да, Роджер. — Она пристально смотрит на меня. — Сара, пожалуйста, не осложняйте ситуацию. Роджер проводит вас к выходу. Я все сама объясню мисс Лангольд. — С этими словами она снимает трубку телефона и отворачивается.
Повесив голову, закусываю губу и отчаянно стараюсь не разреветься, пока охранник выводит меня из офиса.
Роджер по дороге отводит взгляд, я тоже. В лифте не мигая смотрю на загорающиеся поочередно цифры, обозначающие мое падение.
Задерживаюсь у выхода из агентства, закрываю лицо руками, и плечи мои сотрясаются от рыданий. Напротив через дорогу группа немецких туристов фотографирует небоскребы. Торговец на углу громко расхваливает свои хот-доги, крендельки и безумно дорогую минералку. Какой-то бездомный останавливается рядом со мной. Но, решив, что не стоит обращаться ко мне, продолжает свой путь.
Я околачиваюсь у входа потому, что не готова куда-либо идти. И стою там, пока в пачке не остается последняя сигарета. Докуриваю ее до фильтра, пальцы дрожат.
Уволена.
Меня уволили.
Приговорена к смерти трибуналом инквизиции, не произнеся даже первого заклинания. Забросана черными шарами прежде, чем написала диссертацию с коммунистическим подтекстом. Моя карьера закончена. Так и не начавшись.
Что ж, внеси это в свое резюме и сожги его.
Закуриваю последнюю сигарету и, скомкав пачку в кулаке, выбрасываю ее в ближайшую урну. Влажной ладонью лезу в сумку за телефоном. Я не хочу ни с кем говорить. Ни с Джейком, ни с Лори и уж точно не с Амандой.
Звоню маме. Она отвечает тут же.
— Мам?
— Сара? Что случилось, плюшечка?
— Мам, меня уволили. — Голос срывается, я рыдаю.
— Полно, полно, — успокаивает мама.
Представляю себе, как она обнимает меня, тихо покачивая. Лицо ее в дымке, но голос — ласковый, мягкий, умиротворяющий — достигает моего слуха.
— Детка, — говорит она, — Детка, все будет хорошо…
Вернувшись домой, приваливаюсь спиной к двери, и она захлопывается за мной. Так хорошо остаться одной, когда тишина окутывает тебя со всех сторон. Поднимаю голову и чувствую, как покалывает щеки там, где лились слезы. Все кончено. Забыто. Иду в свою комнату.
Останавливаюсь, услышав сдавленные рыдания. Мои? Нет, быть не может. Звук доносится из-за закрытой двери Аманды.
О, ну конечно! Из всех дней, когда можно стать жертвой очередного кризиса, она, естественно, выбрала сегодняшний. Какая наглость!
Знаете что? Это не мои проблемы. Не хочу входить. Я не обязана делать это. С меня вполне достаточно. Я-то в состоянии полного кризиса. Никому не пожелаю оказаться в таком положении.
