— А потом… — Вздрагиваю при мысли о необходимости повторить это. — А потом он сказал, что любит меня.
— Иди ты!
— Да я понимаю.
— Когда он это сказал?
— Ну, знаешь, во время…
— Во время секса?
— Да. — Можно подумать, вы не знали. Я снова краснею.
— Ну-у! — Лори понижает голос. — А что ты сделала?
— Заплакала.
— О нет.
— Да.
— А секс был хороший?
Краснею еще гуще, щеки просто наливаются кровью.
— Был… э-э… — Вздыхаю. — Да. Хороший. Очень, очень хороший. — И более в детали я не вдавалась.
— О Сара! — Лори укоризненно прищелкивает языком. — Ты что, не знаешь, что плач — это обычная реакция на хороший секс? — Звонит домофон. — Это дверной звонок?
— Э-э, да, думаю, да. — С подозрением выглядываю в коридор.
— Нужно открыть?
— Не знаю. Все, кого я знаю, на работе. Который, кстати, час?
— Десять.
— Ошиблись дверью. Как по-твоему, если я не отвечу, может, они просто уйдут? — Но звонок повторяется. — Похоже, нет.
— Иди и открой. Мне все равно тут тоже звонят. Перезвоню позже.
— Если я еще буду жива. — Кладу телефон и открываю дверь.
— Доставка на дом!
Впускаю посыльного.
Распахиваю дверь, и меня приветствует охапка гербер. Нагромождение цветов и стеблей мешает рассмотреть посыльного, но кто-то из-под букета протягивает мне ручку и квитанцию. Растерянно расписываюсь. Квитанция исчезает, вслед за ней и ручка, а потом я слышу радостное «пока». А потом звук удаляющихся шагов. Как странно. Быть так близко к кому-то, иметь возможность прикоснуться — и даже не разглядеть его лица. Часто ли это происходит? Сколько раз совершенно незнакомые люди проскальзывали мимо, слегка касаясь меня лишь затем, чтобы вновь неузнанными раствориться в толпе?
Вздыхаю и возвращаюсь в квартиру, ногой захлопывая за собой дверь.
Я люблю тебя, а теперь и цветы? Простите. Я знаю, что должна прыгать от радости. Все девушки любят герберы. И тем не менее, меня тревожит мысль, что, возможно, я ступаю на карусель, вращающуюся слишком быстро. Не поймите меня неправильно. Я люблю суматоху карнавала, как любой нормальный человек. Но если она продолжается очень долго, краски тускнеют, музыка становится сумбурной и вы помните лишь то, как вас вырвало праздничным пирогом.
Кладу цветы на столик и разворачиваю открытку.
Моей дорогой девочке, которая идеальна во всех смыслах. Всегда есть еще и юридическая школа!
С любовью, мама.
Снова звонит телефон.
— Да, привет, все в порядке, — отвечаю я.
— Сара?
Упс. Это не Лори. Голос знакомый, но не могу сразу понять чей.
— Да, говорите, пожалуйста, — прошу я.
— Сара, это Келли Мартин из «Эспен куотерли». Мы разговаривали с вами около месяца назад.
— Конечно, я помню.
— У меня для вас хорошие новости!
Я получила работу.
Принимать важное решение — это все равно, что срывать присохшую повязку. Лучше делать это быстро, чтобы избежать лишних мучений.
К сожалению, я по натуре человек нерешительный. Завидую людям, которые могут войти в незнакомую квартиру, окинуть ее взглядом и заявить: «Беру». Людям, которые, обедая в ресторане, еще прежде, чем официант перечислит фирменные блюда, прерывают его: «О, вот это я и закажу!» Или молодоженам, которые в приливе страсти шепчут на ухо возлюбленному: «Давай обойдемся сегодня без презерватива».
Что до меня, я люблю мучить себя альтернативными вариантами, пока не начинаю задыхаться под их грузом. Но на этот раз сама себе удивляюсь. Без малейших колебаний соглашаюсь на работу в Эспене. Поскольку, безусловно, сказать «да» чертовски проще, чем «нет». «Нет», как правило, требует объяснений. С другой стороны, «да» — это односложный, неоспоримый жест доверия. Милосердно быстрый и безболезненный.
Мне никогда не приходит в голову, что важное, возможно жизненно важное решение, принятое мною столь бездумно, можно изменить. Честно говоря, я считаю, что прыжки в неизвестность очень возбуждают, даже взбадривают. На последующие несколько дней я поставила перед собой задачу распределить годы кутерьмы и неразберихи на две категории: «Выбросить» и «Сохранить». И у меня нет времени для продолжительных глубокомысленных размышлений. У меня есть всего неделя, чтобы подчистить хвосты и собраться. Каждый предмет в моей комнате стал своеобразным «пятном Роршаха», требующим мгновенной реакции. И я поспешно решаю, какие из воспоминаний хотела бы сохранить, а какие предать забвению.
И когда наконец, аврал закончен, выясняю, что потерпела полный провал. Настырно засосало под ложечкой. Это случилось, когда я, разбирая и упаковывая свою коллекцию футболок, обнаружила, что одна мне не принадлежит.
Она принадлежит Джейку.
Есть несколько возможных сценариев ужина с Джейком сегодня вечером, и ни один из них не кажется привлекательным. Например:
Ресторан — вечер (сцена № 1)
Он в гневе, сдерживает ярость в стиле раннего Марлона Брандо (вспомните «Трамвай «Желание»»). Когда я сообщаю, что уезжаю в Эспен, Джейк сначала ничего не отвечает. Мы сидим в зловещем гробовом молчании, и в какой-то миг я верю, что все обойдется без сцен. Но затем Джейк комкает салфетку, швыряет ее на стол, прикрывает рот тыльной стороной ладони, словно стирая кровь с нижней губы. Одним стремительным движением выбрасывает руку вперед сметая со стола тарелки и бокалы. Вставая, опрокидывает стул. А по пути к выходу отшвыривает в сторону официанта. Дверь с грохотом захлопывается за ним, заставляя всех посетителей невольно вздрогнуть. И все смотрят на меня. Поскольку я не только разрушила свою жизнь, но вдобавок еще испортила всем ужин.
Или…
Ресторан — вечер (сцена № 2)
Ему больно. Но это элегантная душевная боль в стиле Кэри Гранта. Осторожно сообщаю ему новость, и, по крайней мере, сначала, он воспринимает ее спокойно. Пытается отнестись к ситуации легко, отпускает несколько острот. Но, нервно перебирая руками, Джейк случайно опрокидывает солонку. Мы замолкаем. И хотя мы не слишком суеверны, но понимаем, что стол, засыпанный просыпавшейся солью, не может быть хорошей приметой. Вероятно, поэтому Джейк мог бы просто бросить щепотку через плечо и сказать, что все пустяки, но вместо этого медленно проводит рукой по столу, слишком внимательно разглядывая его. Когда он поднимает взгляд на меня, глаза у него красные и блестящие. Непривычно тихим и серьезным голосом Джейк умоляет меня изменить решение, остаться с ним. И я говорю… не знаю, что я говорю.
Или…
Ресторан — вечер (сцена № 3)
Джейк совершенно спокоен. Холодный, невозмутимый, отстраненный, настоящий Богарт. Никаких слезливых прощаний. Вместо поцелуя хлопает меня по плечу. Или треплет за щеку. «Выше нос, — подбадривает меня, заметив, что я вот-вот разревусь. — Тебя ждут новые приключения». А когда я истерически заявляю, что мы могли бы все сохранить и любить друг друга на расстоянии, он фыркает и качает головой: «Детка, это не для меня».
