— Если уж мы решили откровенничать, то скажи: ты всё ещё считаешь меня маленькой и неспособной ни на что девочкой? Думаешь, я в столице одна жить не смогу, поэтому к себе позвал?
— Ню, послушай…
— Нет, Люк, — обида, что засела от его слов про то, что мне еще рано выходить с ним в свет, засела глубоко в груди. — Я поняла, ты просто пытаешься помягче сказать, что мне ещё рано появляться рядом с тобой, потому что ты сам стыдишься моего возраста… Сперва у дома говорил мне, что не боишься осуждений, а сам… Что в итоге, Люк? Тебе нужно быть честным не со мной, а с самим собой.
Никогда не могла подумать, что слова про возраст могут ранить, как нож, засаженный в сердце. Я стала часто моргать, только бы не полились слёзы, но настроение точно было испорчено. Возможно, мне бы было не так обидно не появляться на том мероприятии, если б и Раи там не было, и других девушек, которые вовсе не относятся к «узкому» кругу Гронского, но все они там были, а я нет. Люк меня всё еще стыдился, просто боялся в этом признаться.
Повернулась, что бы посмотреть на его профиль, и задалась вопросом: «сколько мне еще ждать, Люк Гронский, что бы ты начал считать меня настоящей девушкой, а не ребёнком? Что мне нужно сделать, что бы я выросла в твоих глазах?»
Но Люк не слышал моих вопросов, хотя и гением быть не нужно, что бы догадаться, о чём я сейчас думала. Но Гронский молчал, вновь сосредоточенно смотрел на дорогу, крепко сжимая руль, и повернулся ко мне лишь на секунду, когда мы уже подъехали к стеклянной высотке со сверкающим названием бизнес центра.
— Пойдёшь со мной?
Молча отстегнув ремень, я вылезла из машины, стараясь глубже вздохнуть, что бы успокоиться. Я чувствовала, что Люк тоже не намерен говорить пока что, но это не означало, что мне стоило психануть и уйти в другом направлении или уже сейчас заказать билет на электричку.
Когда мы подошли к зданию, я не сразу поняла, что что-то касается моей ладони, и только уже в лифте вновь взяла Гронского за руку.
— Это не значит, что конфликт исчерпан, — предупредила я его.
— Отложим это на потом, — выдохнул Люк.
Я уже была готова на то, что бы не идти туда, да и не сдалось мне сборище богатых людей, что хвастаются между собой. Но мне было страшно за Люка, которого стали окружать весьма опасные люди, и если была возможность хоть немного его защитить, я бы пошла и не туда.
Оказавшись в узком коридоре, мы дошли до самой крайней двери по мягкому полу из ковролина такого же серого цвета, как и стены с потолком.
Открыв кабинет, Люк первым впустил меня, и я оказалась в весьма просторном помещении с двумя столами, креслами, зеркальным шкафом купе и бойлером с водой. Эта комната оказалась намного ярче, чем тусклый коридор, здесь не было гнетущий атмосферы, только чисто деловая.
— А где это страшный дяденька? — спросила я у Люка, что стал копаться в бумагах на одном из столов.
— Какой?
— Псих который, ну… с раздвоением личности.
— Это называется диссоциативное расстройство личности, — прошептал мне кто-то сзади, из-за чего я замерла в испуге.
Люк посмотрел куда-то мне за спину, а после говорящего увидела я и сама, что как змея вышел вперед, внимательно вглядываясь в моё лицо.
Крепкое тело, чёрные волосы, и настолько тёмные глаза, что не понять, радужка это или такой широкий зрачок.
— Кто она, Люк, — спросил он у Гронского.
С этим мужчиной у меня ассоциировалось только одно слово — авторитет. Таких, как этот, точно стоило бояться, и без слов Люка я поняла, кто это.
— Она моя девушка.
На меня смотрели, словно я враг номер один, и хотелось подбежать к Гронскому, что бы спрятаться за него, как он и говорил.
— Девушка, ради которой ты готов бросить бизнес?
Я не сразу поняла, к чему клонил Мирон Барсов, и лишь спустя несколько мгновений до меня дошло, что я подставила Гронского, выдав себя тем, что знаю тайну Мирона.
— Мирон, я лишь её предупредил, потому что она мне очень дорога.
— Твои имя и фамилия? — обратился он ко мне, всё так же не сводя взгляд, что вызывал внутри леденящий холод и страх.
— Ню… Анастасия Полевич.
Наконец-то тяжёлый взгляд отвели от меня, и сам Барсов подошёл к столу Гронского, сев напротив него в кресло.
— Ты не добавил свою девушку в список приглашённых?
— Ей еще рано там появляться, — Люк мельком глянул на меня, а потом вновь взялся за бумаги, словно здесь и не сидит монстр, который может прибить одним взглядом. Не думаю, что я бы продержалась рядом с таким, как Мирон больше десяти минут, не то, что полгода.
— Если это ты ей звонил наполненный под завязку тогда, то стоит уже сейчас начать её готовить к своему окружению. А тебе, — обратился он ко мне, — придётся смириться, что твоими заботами станут не только вопрос, пойдёт ли сегодня дождик. И ты должна следить за тем, что говоришь, потому что сегодня ты его уже подставила в сумму на целую компанию, так добр я не буду к тебе всегда лишь из-за того, что ты его подсти…
— Мирон, — осёк его Люк. — Решим этот вопрос с тобой позже, я пришёл подписать бумаги, что ты просил, и если решишь лишить меня этого бизнеса, то давай хотя бы после банкета, что ты сам и решил устроить в нашу честь.
Люк пожал руку Мирона на прощанье, и увёл меня из кабинета, положив руку на спину. Мы вновь молча подошли к лифту, и я чувствовала, что вот-вот расплачусь.
— Прости меня, — я уткнулась носом ему в грудь, обнимая за пояс.
Но в ответ Люк меня не обнял.
— Довольна? Теперь ты в списках.
Я отстранилась от него, чувствуя холод. Гронский смотрел куда-то выше меня, вновь над чем-то думая, и глубоко дышал. Он был в такой же глубокой ярости, как я в отчаянии и стыде.
— Скажи мне, как я могу исправить ситуацию? Пожалуйста… — прошептала я, что б хоть как-то обратить на себя внимание.
И Люк посмотрел, холодно, отстранённо, его зрачки были маленькие, а губы сжаты в одну линию.
— Что я могу сделать, только скажи, — вновь повторила я, чувствуя себя самым паршивым образом.
— Твоя забота сейчас — придумать образ, вот и всё. Остальное мои проблемы, Настя, в которые, как ты уже заметила, тебе не стоит лезть.
Когда мы сели в машину, я не то, что боялась спросить у Люка, куда мы едем, я даже не смотрела в его сторону. Впервые видела его в таком состоянии, и самое ужасное, что это сделала я. И даже обычное «прости» тут бы не помогло, я пыталась себя успокоить, что рано или поздно всё уляжется и Мирон простит Люка, и уж тем более не отберёт его бизнес. В другом бы случае я никогда бы не смогла простить себя, но понимала, что и без дела сидеть не смогу. Я должна сама попросить у Мирона прощения, или хотя бы что-нибудь сделать, наплевав на свой страх перед ним.
Мы ехали не долго, Люк остановил машину возле огромного дома, рядом с которым протекала река. Он дал знать, что бы я шла следом, и когда мы вошли в подъезд, у меня перехватило дыхание. В нём было чище и красивее, чем во всей моей квартире.
Люк, видимо, жил в этом доме, и я уже боялась представить, как выглядит его квартира, раз в таком идеальном состоянии только подъезд.
Мы вновь поднялись вверх на лифте, и вскоре оказались возле тяжёлой металлической двери. И пока Люк открывал её, моё сердце билось всё быстрее, потому что я боялась входить.
— Ты чего?
Его голос стал мягче, возможно, он уже успокоился, а может просто делал вид, потому что я точно уже побелела от нервов.
Мотнула головой и вошла внутрь. Меня окружил яркий свет, который проходил через панорамные окна и отражался от плитки, что лежала на полу. Внутри оказалось всё белым, даже мебель и шторы. Но это был другой цвет, не тот, что в салоне красоты заставлял меня чувствовать что-то тяжёлое и гнетущее, хотя сперва навевало роскошью. Здесь же этот цвет вызвал чувство комфорта и уюта, и мне здесь действительно понравилось с первой секунды пребывания.
Люк забрал мою шубку и повесил в шкаф, а после провёл по всем комнатам, оставив огромную лоджию напоследок. Выйдя на неё, я увидела под собой полстолицы, которая была в движении даже в субботний день. По улицам непрерывно ездили машины, куда-то спешили люди, напротив в торговом центре сияла яркая реклама, а солнце очаровательно мелькало и блестело в колышущейся реке.
