не купить эмоции и чувства. Вот что мы любим в человеке? Он хотел контакта? Так с заклеенным ртом тяжко! Виктор кивнул, будто получил ответ. Похоже, оратору и не нужна была обратная связь. – Мы любим то, какими становимся рядом с ним, что испытываем! Ревность в понятии мужчин – это нежелание терять себя таким, какой он есть рядом с женщиной, с которой он испытывает определенные эмоции. Счастье, удовлетворение, может удовлетворить свой инстинкт защитника и почувствовать себя мужчиной, а также любимым. Ощущать, что его женщина верит в него – вот это особенно важно. Начни с уважения к своему мужчине и все вокруг будут его уважать. Начни с унижения своего мужчины и все вокруг будут его унижать и сочувствовать. Блондин встал и заходил по гаражу, скрипя половицами: – Мужчинам нравится, когда на их женщину обращают внимания другие. Это как ехать на дорогой тачке и ловить восхищенные взгляды, но знать, что она только твоя. Статус для мужчины очень важен, и женщина – часть его статуса. Но стоит воздыхателю пересечь черту допустимого и в мужчине включится защитник покруче, чем тогда, когда кто-то хочет угнать машину. Знаешь, почему? Потому что вещь не испытывает ответных эмоций. А женщина – испытывает. И вот тут важно дать мужчине понять одно. Знаешь, что? Да откуда я знаю? Да, если бы и знала, не могла сказать – только промычать! Но все равно навострила уши, как бы ни возмущалась про себя. – Женщине стоит лишь дать словом или взглядом дать понять, что соперник хуже, чем твой мужчина, и это тут же исправит всю ситуацию. Худший способ, сравнивать или тыкать мужчину носом: "А вот он мне сказал , что я красивая, а ты сто лет не говорил!" В голове у мужика это звучит так: а вот у него язык подвешенней, чем у тебя, он смышленей. Видишь разницу? Я замерла от удивления. Такое никогда не приходило мне в голову. Конечно, я понимала каждую женщину в приведенном примере. Нам хочется внимания, хочется лишний раз подтвердить, что мужчина ее любит, что она красива. А, оказывается, все те типичные способы выбить это, что приходят в голову, работают против нас! Виктор достал бутылку воды, открыл и предложил первой: – Орать не будешь? Я кивнула, потому что горло, действительно, пересохло. А потом мотнула головой, соглашаясь, что сидеть буду тихо. Скотч отлипал неприятно, больно, но терпимо. Пить, когда бутылку держат – жутко неудобно, но выбирать не приходилось. Виктор секунду колебался, заклеивать ли рот обратно, а потом все-таки решил не рисковать. – Так надежней, – заключил блондин, снова лишая меня возможности говорить.
Глава 9
Мой похититель огляделся по сторонам:
– Я тебя оставлю, веди себя тихо.
И для надежности примотал изолентой и без того связанные ноги к ножке стула, чтобы я не встала.
– Я в магазин, куплю перекусить. Похоже, сутки нам тут проторчать придется!
Сутки? Да у меня уже все затекло!
Лязгнул затвор дверцы гаража и блондин ушел, послав мне предупреждающий взгляд на прощание. Я подождала пару минут и попробовала встать, но из моей буквы «зю» ничего путного не вышло. Только чуть набок не повалилась в итоге, в последний момент поймав баланс.
Виктор не возвращался долго, около двух часов, и я уже всерьез забеспокоилась, что его поймал Федор, а я тут так и останусь на веки вечные. Поэтому, когда дверь заскрипела, я была даже рада видеть похитителя.
– Заждалась? Виделся с другом. Один остался, кому верить можно, – блондин зашуршал пакетом, доставая булки. – Ты же не на диете?
Какая диета? Он в своем уме?
Я мотнула головой и посмотрела на выпечку, сразу захотелось есть – до урчания живота.
– В твоих интересах вести себя тихо. Один маленький саботаж – и ни то, что еды, глотка воды до своего выкупа не получишь. Понятно? – Виктор говорил все это с деликатной улыбкой, словно консультант, что обслуживал клиента. Похоже, сервис глубоко вжился в нем, а мимика привыкла расходиться с чувствами.
Как только я расправилась с булкой и запила водой из бутылки, то снова и без колебаний была связана, а на уши полилось такое количество сбивчивой информации, которую Виктор почерпнул за свою жизнь, что я поняла – он выпил, причем прилично. Его язык заплетался, речь становилась все путаней, а потом мужчина и вовсе заснул.
Со стресса, что ли, приложился к бутылке? Почему я не почувствовала запаха? Хотя, что удивляться, в гараже так пахло резиной, что в голове дурно.
Я прикрыла глаза и не заметила, как уснула. Проснулись мы от звука пришедшего сообщения. Пиликанье старого на вид телефона очень хрупкого вида заставило поморщиться.
Виктор сонно протер глаза и посмотрел, что ему пришло. Лицо мужчины сначала посерело, а потом помрачнело окончательно. Блондин занервничал, а потом и вовсе распсиховался, заметавшись по гаражу.
Наконец мужчина сел на ящик и собрался с духом, правда, глаза прикрыл. Приложил телефон к уху и дождался ответа собеседника:
– Что это значит?
Морщина между бровями разгладилась от удивления, Виктор с недоверием переспросил:
– Это точно? Ты уверен?
От облегчения тело блондина сдулось, словно воздушный шарик: опустил плечи, он откинул голову назад и громко выдохнул:
– Я уж было подумал, за мной…
Виктор посмотрел на телефон:
– Ого! Уже половина четвертого ночи! Вот это вырубило!
А потом повернулся ко мне, довольный до безобразия, с помятой щекой.
– Федора взяли, представляешь? Подозрение в шпионаже! – мужчина хлопнул себя по коленкам и встал. – Да я счастливчик!
Виктор так ослепительно мне улыбнулся, что я ярко представила его мысли: обидчик нейтрализован, скоро он получит огромные деньги и заживет. Похоже, мечта еще никогда не была к мужчине так близко – рукой подать!
А я задумалась: подозрение в шпионаже? Очень похоже, что Федора оперативно убрали! Но кто?
Я прикрыла глаза, не в силах смотреть на почти сошедшего с ума от счастья Виктора, претворилась, что дико хочу спать.
– Поспи, поспи, – услышала я. – Я тоже попробую. Завтра нужно быть огурцом!
Мысли мучили меня недолго и вскоре я уснула,
